Лена молчала, окунув взгляд в недопитый кофе. У Антона возникла ассоциация с гаданием на кофейной гуще. Ассоциация, потому что для действительного гадания надо было выпить весь кофе и чашку перевернуть. Тем не менее, Лена внимательно изучала содержимое своей чашки, будто пыталась что-то там разглядеть.

– Устала? – спросил Антон, не в силах удержать прилив теплого чувства. И тут же усилием воли задавил ненужные проявления: какая ему, в конце концов, разница, устала она или нет? Все же аналитический ум успел зафиксировать, что вопрос, который он задает жене довольно часто, сейчас прозвучал иначе. Там ему действительно было безразлично, устала жена или нет, а здесь… – «Неужели эта девчонка меня поработила? – спросил себя Антон Альфредович и незамедлительно ответил: – Чушь. Просто мне нужна отдушина, я хочу иметь хорошую и красивую любовницу. Это модно, престижно, даже, в какой-то мере – необходимо для статуса». – Однако он не в первый раз ловил себя на осознании, что повседневные слова, но обращенные к Лене, обретали другое звучание. Иногда он как бы заново ощущал подлинный смысл того, что говорилось им постоянно и затерлось до неузнаваемости. – Устала? – повторил еще раз, но не для нее, а для себя. Захотелось убедиться, действительно ли от произнесения одного-единственного слова разливается внутри непривычно-приятное тепло.

– Не то, чтобы устала, – ответила Лена. – Просто нет настроения.

– Мало клиентов?

– Да не то, чтобы мало, но как-то все, не так, как надо бы, – вздохнула девушка.

Ее проблемы его не интересовали.

– Что будешь есть? – сменил он тему. И тут же быстро прикинул, во сколько ему может обойтись этот обед. Но не отказывать же любовнице из-за не совсем туго наполненного кошелька. Перед ней надо кошельком трясти, иначе она не будет делать свое дело, как положено.

– Мне все равно, – сказала Лена. – Возьми, что хочешь.

– Пиццу будешь?

– Давай.

Дожидаться официанта было некогда, и Антон Альфредович сам пошел к стойке, чтобы сделать заказ.

Лена смотрела на его пухлую спинку, невыразительные ручки и спрашивала себя: чего она боится, что ее останавливает? – «Надо сказать все прямо, и поставить на этом точку», – решила твердо. – Как позволила она оказаться ему в своей жизни, черт возьми? Ведь никогда он ей даже не нравился. Льстило, преуспевающий адвокат, разъезжает на шикарной иномарке, богатый. После бедности, в которой прожила всю жизнь с матерью и братом – отец давно их бросил и никогда не помогал – весь этот блеск ударил по мозгам: мечталось, что будут шикарные подарки, рестораны, отели на море. И что делать теперь? Она не просто не любила Антона, он вызывал в ней физическое отвращение. Особенно теперь.

– Сливки брать или мороженое? – спросил Антон, принеся две порции пиццы и томатных сока.

– Ты бы не мог взять мне что-нибудь выпить?

– Что: покрепче, посуше?

– Давай, покрепче.

– В последнее время ты и вправду странная, – подивился Антон, принеся порцию коньяка. Раньше Лена от выпивки всегда отказывалась, а теперь просит.

– А ты мне компанию не составишь? – спросила Лена весьма равнодушно.

– Нет, мне еще работать. Вот закончу дело, – посмотрел хозяин на свою наложницу, не скрывая вожделения, – и давай – на море. А с братом твоим все решим как надо, не переживай.

– У меня отпуск зимой.

– Я договорюсь. Зато представь: только ты, я и море. Никаких работ, никаких забот, оттянемся по полной программе, обещаю.

– А жена? – ядовито произнесла Лена.

Антон понимал, откуда этот яд. Лену не устраивала роль закулисной любовницы. Одно дело – положение любовницы официальной, и совсем другое – от всех глаз скрываемой. Первое стало довольно престижным во время перестройки, а второе, как и в былые времена, порицаемым. Официальные любовницы высоко держали свои красивые головки, показывая всем, что они имеют, что могут иметь и на что способны. Лена была не хуже ни по внешности, ни тем более – по интеллекту. И вполне бы смогла в дефиле любовниц исполнять главную роль, в самом центре сцены, а она все время за кулисами. Но он категорически против ее откровенного выхода, поэтому придется ей смириться с той ролью, какая определена для нее хозяином.