Целую неделю Серая Мышка наслаждалась покоем; она даже заставила себя забыть, что каждое ее слово фиксируется. Впрочем, таких слов здесь было очень мало. С океаном, с теплым белоснежным песком на пляже она говорила сердцем, распахнутой душой. Лишь временами острая заноза, связанная с именами Николая и Лиды Емельяновых, с их сынишкой Коленькой, которые тоже любили вот так поваляться на согретом тропическим солнцем песке, напоминала, что за пределами этого райского уголка мир жесток и непредсказуем. Все заботы – в первую очередь поиски ее малого народа, канувшего в неизвестность благодаря «заботам» японских моряков – она оставила на потом, уверенная в том, что ее размеренное существование может прерваться в любую секунду.

– Если это «потом» настанет, – усмехнулась она, наблюдая, как к пирсу причаливает катер, выкрашенный в белый цвет.

Люди, выпрыгнувшие с борта на деревянные мостки, тоже были одеты в легкие белые костюмы, на фоне которых контрастно выделялись смуглые руки и лица. Абсолютное большинство европейцев не различают китайцев от японцев, а последних – от корейцев и вьетнамцев. Агент три нуля один таким навыком обладала. Впрочем, особых умственных затрат сейчас не требовалось – к Наталье шел, утопая туфлями в песке, полковник Кобаяси. Двое его невысоких, но очень широкоплечих соотечественника явно были охранниками.

– Положены по статусу, – лениво подумала Мышка, не подумавшая подняться навстречу номинальному начальству, – хотя полковник, конечно же, понимает, что ничем эти ребята не помогут. Устроить им, что ли, мастер-класс?

Это предложение тоже противоречило той расслабленной неги, которую Наталья напоказ полковнику никак не желала стряхивать. Она лишь чуть приподнялась, опершись локтями на песок, и кивнув на шезлонги, в которых за неделю вынужденного отпуска ни разу не присела. Кобаяси предложением воспользовался; охрана так же молча заняла положенные места за его спиной, и уставилась на Мышку с видимой опаской и некоторым недоумением – что такого было в это женщине, которую охарактеризовали как опасного бойца? Лишь одного не было в их взглядах – вполне объяснимого мужского интереса к загорелой женской фигуре, на которой были практически незаметны крохотные лоскутки купальника. Хотя фигура была очень даже ничего. Наталья одобрительно хмыкнула, и провокационно потянулась. Лица охранников стали совсем каменными, а полковник усмехнулся не менее саркастически. А потом практически слово в слово процитировал своего израильского коллегу – на вполне приличном русском языке.

– И что вы собираетесь теперь делать?

– И вам здрасьте, – лениво махнула рукой Крупина, – лежать буду вот здесь, на песке (она похлопала той же ладошкой рядом с собой). Ждать команды.

– Какой?

– Вашей, – скорчила удивленную физиономию Мышка, – сам же сказал – ни шагу без вашего дозволения. Так что приказывайте – готова выполнить любой приказ. Есть у Японии проблема, которую она не может решить без меня?

Полковник уставился на Наталью в немом изумлении; он невольно воскликнул, явно сам не веря в собственное «бредовое» предложение:

– Есть один «пустячок». Остановить ядерный проект коммунистов Северной Кореи. Ну, и по ходу заставить Ким Чен Ира отказаться от испытаний баллистических ракет.

Наталья одним текучим движением, от вида которого глаза охранников округлились в немом восхищении, оказалась на ногах, по стойке «смирно»; у бейсболки того же телесного цвета замерла рука, только что цедившая сквозь пальцы теплый песок.

– Слушаюсь, господин полковник! – с показным воодушевлением воскликнула она, – задание поняла – остановить ядерный проект, и установить мораторий на испытания ракетных носителей. Срок – до Нового года… устроит?!