— Нормально. Если в первые часы не сдох, значит, всё под контролем. Сегодня вечером меня уже заберут. Спасибо за твою помощь, Олежа. Руки у тебя золотые. Мог бы стать первоклассным хирургом.

— Нет уж, спасибо. Мне животные ближе, чем люди.

— Ну как знаешь.

Сегодня вечером.

Я отошла от окна и продолжила заниматься своим делом. Никто не говорил и не обещал, что Костя надолго у нас здесь задержится. Это же очевидно. Тем не менее что-то всё равно больно сжалось в моей грудной клетке. Тоска? Ревность? У Кости была своя жизнь, свои дела и заботы. А здесь ему уж точно не место.

Поджав губы, я принялась нарезать помидоры. На этот раз я уж точно плакать не стану. К тому же вряд ли у нашей связи вообще могло существовать продолжение. Лучше уж нам поскорей разойтись. А этот наш эпизод… Он просто осядет на дне моей памяти, а со временем вообще сотрется. Или же станет таким нечетким, что и думать о нем будет бессмысленно.

«Но прошлую вашу встречу ты же так и не забыла», — услужливо напомнил мой внутренний голос.

Это была чистая правда. Но теперь всё обязательно сложится по-другому.

13. Тринадцать.

Отец ушел на работу, не позавтракав. Мне даже показалось, что он избегал смотреть мне в глаза, словно боялся увидеть в них… осуждение? То, что мать осталась у нас, безусловно, меня ни капли не радовало. Я искренне не могла понять, почему отец продолжал вариться во всем этом. Мать и раньше ему изменяла, а он зачем-то прощал. Пусть из-за любви. Но мать его уж точно не любила, раз постоянно причиняла боль. Тогда, почему она не построила свою жизнь с другим человеком?

У меня были лишь одни вопросы и ни единого внятного ответа. Хотелось наивно надеяться, что в этот раз и мама, и папа что-то для себя переосмыслят и всё по-настоящему начнут с чистого листа. Но глядя на всю эту ситуацию, я понимала, что ничего хорошего не будет. Тем не менее я не стремилась осудить отца. Не могла. Я слишком его любила, чтобы ранить всеми этими презрительными взглядами.

Спрятав в холодильник контейнеры с едой, которые были подготовлены для отца, я ушла кормить Спартанца. Он, словно почувствовав мою тревогу и печаль, ластился ко мне и ласково терся мордой об мои колени. Улыбнувшись, я поцеловала Спартанца между ушами и ушла в курятник.

Домашняя рутина немного помогла занять голову и всё же моментами я думала над тем, что буду делать, когда Костя уедет. Наверное, тоже уеду. Пусть и раньше запланированного срока. Оставаться один на один с матерью я не хотела. Боялась, что не сдержусь и выскажу всё, что так долго копилось у меня на душе. Разгромный скандал был последним, в чем я нуждалась.

Закончив с курятником, я направилась в сторону дома, когда заметила мать. Она сидела в беседке, попивала из стеклянного стакана воду, в которой плавал кружок лимона и что-то листала в своем смартфоне. Мать выглядела настолько непринужденно и расслабленно, что мне стало даже тошно. Не знаю, какие мысли курсировали в ее голове, но глядя на нее, я видела женщину, которую ничуть не заботило то, что вчера случилось. Словно она не бросала отца и всё это время в нашей семье царили полное взаимопонимание и любовь.

Нахмурившись, я поторопилась зайти в дом. Злость уже понемногу начинала грохотать в душе, но я, приложив максимум своих усилий, поторопилась перебороть это чувство. Приняв душ и переодевшись, я взяла из аптечки новые бинты, пластыри, зеленку и тихонько зашла к Косте. Он снова читал.

Сегодня Костя выглядел намного лучше и показался мне не таким хмурым, каким он обычно бывал. Мой визит к нему был продиктован разумом, а не чувствами. Следовало заняться раной.