В следующий момент ее ногти больно стискивают мой подбородок. Она яростно вглядывается вглубь моих глаз, будто проникая внутрь и считывая мои мысли.

Надеюсь, ей это не под силу, иначе она убьет меня даже не моргнув. Ее зрачки блестят бордовым и чем-то злым, а еще – проклятием.

– Малахитница. – поясняет Николай.

Королева прищуривает глаза, будто прицеливаясь, и я мысленно готовлюсь к тому, что она запустит свои острые когти мне в грудь и вытащит сердце.

– Интересно. – говорит она и выпускает меня из своих тисков, но я продолжаю ощущать ее прикосновения.

Она еще раз смотрит на Николая и улыбается, а затем, отходит на такое расстояние, чтобы повернуться и оценивающе посмотреть на всех выживших призывников.

Так смотрят на коллекции картин или часов, но не на людей.

– Как много. – с довольным придыханием произносит она. – И кто у нас здесь?

Дмитрий выходит вперед, и достав документы, зачитывает список камней. Он не зачитывает имена. Он зачитывает камни.

– …А также, спектролит. – заканчивает Дмитрий и взгляд королевы сужается.

– Кто спектролит? – спрашивает она.

Дмитрий небрежным жестом указывает на шатающуюся Алину.

– Доложи мне, если сыворотка сработает. Я хочу узнать о ней больше. Ты ей занимаешься? – кидает она Дмитрию, тот кивает в ответ.

– Да, ваше величество. Я ее поверенный.

– Отлично. – Губы королевы растягиваются в приторной, но ядовитой улыбке. – Теперь вы почетные гости Каменного Королевства. Горнило Камня уже разогрето… И ждет вас…

Если бы мы простояли в этом пещерном зале еще пять минут, меня бы вывернуло.

Но Королева, неохотно кивнув Дмитрию и продолжив движение в сторону своего рубинового трона, ясно дала понять: на сегодня с нее хватит призывников. А это означало, что мы можем освободить ее логово.

Надеюсь, я больше никогда сюда не вернусь.

Перед выходом Николай поворачивает меня к себе и пихает в рот сахарную конфету, вкусом похожую на леденцы, которые раздавали Марии в лазарете.

– Соси. Медленно. – шепотом он приказывает мне. – И может, ты не свалишься в обморок до приезда в Горнило.

Мне хочется выплюнуть эту конфету ему прямо в глаза, но увидев яростное выражение лица Николая, пробуждающее воспоминания о бурлящей крови в венах, я слушаюсь.

Майор Аркас с несколькими каштоунами остается в пещерном зале, а выживших призывников уводят.

По пути, я ощущаю слезы, стоящие в глазах. Но никто из нас не находит храбрости чтобы расплакаться. Потому что плач сейчас это роскошная и непозволительная слабость.

Боль и усталость немного спадают по мере того, как леденец тает в моем рту.

Нас, оставшихся в живых тринадцать призывников, ведут по коридорам подземелья в полной тишине. Меня окружают хмурые и потерянные лица.

Тринадцать.

Нас осталось тринадцать из тридцати.

Мне не верится, что все это происходит на самом деле. Кажется, что сейчас я повернусь и увижу остальных. Но я не поворачиваюсь и стараюсь смотреть только себе под ноги.

Как только мы доходим до каменной платформы, другой, не той, на которую мы приехали, то рассаживаемся в вагонетки. В этот раз без шепота или энтузиазма. Присяга нам доказала, что мы в полном дерьме.

Я залезаю в вагонетку с Вандой, Даной и Алиной. Дмитрий больше не требует отправить ее в самый конец отряда. Мы опускаемся на дно и прижимаемся друг к другу. Я даже не хочу рассматривать туннель, по которым нас будут вести. Мое любопытство угасло.

– Это было крайне жутко. – говорит Ванда.

– Но мы живы. – комментирует Дана и вытаскивает из кармана три леденца. – Их только три. Я откушу свой и поделюсь с кем-нибудь из вас.

– Нет, не надо. – останавливаю ее я. – Я уже съела один.