Щанкин Егор прибыл в Тиличики к Уголеву Андрею Викторовичу, который и районный штаб ГО тогда возглавлял и по совместительству, а как сам говорил на общественных началах районным охотоведом-то числился, чуть не штуку баксов, получая за ту самую свою общественную работу, не считая основной заработной платы как муниципального служащего, кому по действующему тогда федеральному закону и по Уставу Олюторского муниципального района никакие подработки как бы и не были разрешены. Но только не ему.

Но разве таким хапугам еще и закон надо писать или может даже соблюдать его. Это не про них они писаны – законы те общероссийские или Уставы муниципальные и как бы здешние региональные. А о такой категории нашего сознания, как совесть никакой речи в их среде понятно давно её у них и нет.

– Уголёчек наш теплый, наливай, коньячок армянский, настоящий, по блату Юра Григорян лично нам достал, – довольно по-панибратски обращался уже хорошо, подвыпивший Егор к своему старшему начальнику.

– Да, пил я уже твой коньяк Егор. Он действительно отменный. Ты уж Егор не ходи вокруг да около, здесь микрофонов нет. Место-то сам ведь знаешь проверенное. Эту баню не кто-нибудь, а погранцы её то и держат.

– Скажи лучше, чего от меня хочешь-то сейчас? – как бы не замечая панибратского к себе отношения нижестоящего по рангу Егор, теперь прощая и одновременно, закусив удила, решил сразу за такое хамство повысить свой процент сразу вдвое, чтобы тому жизнь не показалась медом. Да и знал, уверен ведь за очередной лицензией перед Новым-то годом и приехал.

– А подарков и поздравлений ни-ни! Что? Хочет этой бутылкой коньяка, которую сам то и выпил, да и закуской отделаться.

– За это также должен доплатить мудак эдакой, – сам думал так.

– Андрей Викторович, да Новый же год накануне, и плавбаза «Аргунь» идя с Анадыря двадцатого января, станет на рейде. Рыбу у артели «Пенжинская» у Снежинского Артура и у ООО «Апукинское» у Чена Герасима Анатольевича остатки будут они забирать. Так вот, обещал я по не осторожности капитану, свояк ведь он мой, будучи в городе еще летом свеженькой лосятинки для их колпита подбросить.

– Да, тому и для его начальства понимаешь ведь сам потребно. А теперь вот несуразица, бывший вшивый мент, а нынешний твой вот охотовед… Арсен Ираклиевич, что из Ачайваяма никак не дает мне лицензии, ссылаясь на зеленых и на твой строгий запрет. А ты уж извини меня наглеца, поэтому и на авиабилеты потратился и приехал я сам лично к тебе на поклон. Челом-то бью, Андрей Викторович, как те крестьяне крепостные, чтобы из вашего районного резерва мне Вы чуть да помогли, чем можете. И, мы ведь в долгу перед тобой, да и перед районом не останемся. Слышал я вот краем уха, что в Белгороде (Белом-Городе…) ты по военному сертификату квартирку ты четырехкомнатную получаешь, так вероятно и на мебелишку тебе надо. С великим удовольствием поможем или спаленку, или кухонный-то гарнитурчик, а может и то, и другое, сбросимся, по кругу схожу и в Апуке, и в Ачайваяме, да и в самих Усть Пахачах тебя-то охотники знают, – подобострастно заговорил, зная давнишние связи своего начальника.

И слыша его пение Андрей Викторович подумал:

– Он сам обещал своему свояку мясо лося! Сам себе же проблемы создал своим же вот таким длинным языком, вот так и меня легко ведь продаст?

– Легко!

– А какой резон лично мне их решать его-то проблемы? – не то спрашивал, не то размышлял сам с собою, не слыша, что дальше и просил «друг» его. – А какой навар с этого мне, и какая польза от их решения?

И, уже для самого Степы продолжил, благо рядом сегодня никого: