Да и Роману Ивановичу ведь не занимать его настойчивости и упорства в достижении цели. Он был тогда еще такой молодой, энергичный и понятно до кровиночки своей сам патриотичный. Он любил свой богатый Камчатский край, где и отец его Иван, знал толк в охоте, да и брат Всеволод, вездеходчик в Олюторской центральной районной больнице работал, не одного здешнего бурого медведя завалил он в свое время.

Тем самым, в толстых жилах Сонма, текла та древняя приморская кровь, которая давала ему и силу, и не обыкновенную от природы его мощь. Одни рога его были настоящей гордостью. Не один журнал перепечатывал его снимки и, многие заядлые охотники не отказались бы от такого вот трофея, разместив его или в ресторане, или в гостиной, или в холле своего охотничьего домика – это было бы настоящее украшение.

Но в душе охотовед, Роман Иванович сам бы голову скрутил тому, кто посмел бы его Сонма здесь отстрелить. Да, и запрет на их отстрел действовал до 2008 года, когда по расчетам специалистов численность, теперь уже Камчатских лосей должна была достичь 350 особей и, можно было бы пробно в год изымать по 5, а то и по 10, естественно только самцов, чтобы уравновесить их соотношение в стаде примерно один самец на пять самок. А до этого сказочного времени еще примерно три года, и Сонм мог не волноваться о своём будущем, да и о будущем своего подрастающего ему на смену сына Смелого.

Его сын Смелый, родившийся в прошлом феврале за это лето довольно вырос, да и жирное материнское молоко, которым его кормила Вира, чуть ли не все шесть месяцев, да и забота о ней со стороны Сонма, который каждую лучшую, каждую самую вкусную, саму сочную веточку слегка надкусит, а затем покажет ей, а затем отойдет и сам радуется, как она её ест, а затем и нынешнее буйное лето, когда в на юг ориентированных распадках трава поднялась буквально в рост человека, и они там стояли и по неделе, так как камчатская природа коротким и быстротечным летом довольно буйная, но это её буйство такое быстротечное. После длинной и холодной зимы в этих привольных краях, приходит внезапно весна да хоть и короткое, но довольно теплое лето и, только успевай нагуливать про запас свой подкожный жирок, а для их детей только и расти еще, что и делал его родной сын Смелый практически, не отходя от матери и от её наполненного жирным молоком вымени ни на шаг. Это и самому Сонму облегчало его трудную миссию по их защите, по обеспечению их здешнего апукинского лосиного спокойствия. А он знал, что когда мать в безопасности, когда она накормлена у неё и молоко жирнее, и сын её быстрее растет и быстрее он набирается сил не по дням, а буквально по часам. Что и было с ними всеми прошлым летом.

И, сейчас его такая красивая, его надежда лежит и громко мычит, часто дышит, стонет и не поднимается с земли на свои длинные и стройные, как у всех лосих ноги…

И, в какой-то момент она громко замычав от внутренней распирающей нестерпимой боли, которая всем нам рождаться помогает, она мычала от той распирающей весь её низ боли, она затем легко вытолкнула своего уже второго на её веку теленка, обтянутого едва прозрачной белесоватой пленкой, к которой она прикоснулась своим шершавым языком чтобы её разорвать и её новорождённый теленок, беспрепятственно вдохнул такого холодного воздуха, ожигающего всего его изнутри, а она снова громко замычав от внутренней боли, она вдохнула морозного воздуха, и он, её новорожденный удивительно громко здесь на Апуке замычал:

– Му-у-му! Му-у-му!

При этом извещая всех о своем появлении на наш свет здесь на реке Апука еще ведь абсолютно не зная, что где-то внизу, на Апукинской косе снаряжается снегоход «Буран», готовится карабин «Рысь», проверяется его боеприпас из оболочечных пуль, протираются линзы в семикратном бинокле, чтобы их легче было выследить, закупается целый ящик привозной «Столичной» водки, покупается только одна лицензия, готовится целая бочка бензина, проверяется охотничья одежда и обувь, вытаскиваются из схрона из сарая дюралевые сани, чтобы уже буквально завтра, преодолеть каких-то сорок или пятьдесят километров по твердому слежавшемуся снежному насту и прибыть сюда, после январских праздников, чтобы затем на всю зиму запастись диетическим диким лосиным мясцом, да и выгодно его продать на колпит на подходящий из Анадыря на рейд рефрижератора «Аргунь», где капитаном был двоюродный брат всесильного здесь браконьера Егора. А тот капитан и команда его так охочи к настоящей диетической дичи, после четырехмесячного плавания под Аляской они готовы платить и довольно таки не плохо или вести операцию мены, и на синекорого такого жирного палтуса, и на длинноного краба хоть вес к весу, а хочешь в два раза больше дадут за здешнюю ценную дичь. Им что, еще раз забросят свой стотонный трал и в кошеле его и краба, да и палтуса будет сполна, да и их вместительные морозильные трюмы уже давно практически забиты, в основном рыбой теской, выловленной еще там, у Анадыря и даже в более высоких широтах они в этом рейсе успели побывать.