Учительница не стала объяснять новую тему, видимо поняла, что сегодня не получится, точно. Она взяла журнал подмышку, привычно поправила ремешок наручных часов, которые болтались на запястье из-за худобы её рук, подтянув их почти к локтевому суставу, подняла голову к классу и сказав:

– Урок окончен! – прихрамывая, вышла из класса.

На какое-то время в классе наступила «гробовая тишина». Только сейчас все поняли, что сегодня что-то случилось. Они не понимали ещё до конца, что именно, но что-то такое, чего раньше не было. Они, скорее всего поняли, что сегодня вели себя не очень красиво. Может быть и не все, а те, у которых в груди билось сердце, а не камень и, несмотря на свою подростковую шаловливость, ростки человечности, изгибаясь под воздействием внешних факторов, тянулись вверх к свету, к светлому и доброму.

Быть добру! – я мог бы так закончить, но у меня есть в «загашнике» ещё два примера, может быть и не столь наглядных – это судить не мне, но также произошедших со мной в разные периоды школьной жизни и сразу после окончания школы.

Успешно окончив восьмилетку, передо мной не стоял вопрос, продолжать учёбу в школе или поступать в техникум. Моя цель была – однозначно, полное среднее образование получать в школе. Мой старший брат, в это время проходившую воинскую службу в г. Урюпинске, известный на весь Союз некогда, крылатым выражением, обучался в СШ №1, что располагалась в самом центре посёлка и с жильём у него проблем не было. Родная наша бабушка жила в непосредственной близости, как говорят «в двухшаговой доступности».

Знакомить меня со школой и сдавать документы я пошёл, естественно с бабушкой. На это были свои причины. В те годы иногородние, как правило направлялись на обучение в школу №2, она считалась более «периферийной», чем наша, более цивильная, «первая». Во-вторых, директор школы, бывший военный, высокий и подтянутый, несмотря на уже солидный возраст мужчина, хоть внушал боязнь от вида, но был «чётким» по-военному в разговоре и, на самом деле, добродушным человеком.

– Варвара Максимовна! – директор приподнялся и своим жестом приветствуя мою бабушку, указал на стулья, – присаживайтесь. Что Вас привело к нам через столько-то лет?

– Да, вот, Андрей Ильич, одного уже внука выучила, другому нужно «десятилетку» оканчивать. Он парень толковый, школу без «троек» окончил и «четвёрок» почти нет, «хорошист» он. И дисциплинированный, паренёк-то.

– Ну, ну! А чего ты голову опустил, боец?

– Так, стесняется, Ильич…

– Нет! Не возьму, как он будет учиться, у него же и языка нет.

Эти слова меня задели, я вскинул голову и посмотрел в глаза директора, с явной обидой, но быстро понял, что он шутит, что было написано на его добродушном, улыбающемся лице.

– Кем хочешь стать? Когда школу закончишь, ещё не думал, где учиться дальше будешь?

– В военное, наверное, пойду. Брат советует, офицером-связистом хочу быть.

– Похвально, сказал директор. А я в артиллерии, почитай всю войну прошёл. «Бог войны», слышал?

Я не успел ответить, директор испугано посмотрел на мою бабушку – она плакала.

– Максимовна, что с Вами?

– Простите, Андрей Ильич! Сыночка вспомнила. Мой Василёк связистом был. В девятнадцать лет слег от вражеской пули, налаживая порыв связи уже в конце февраля 45-го года. Похоронен там, на окраине г. Губина, в ГДР теперешней.

– Да я помню, Варвара Максимовна.

Я до этого, если и знал, то выпустил из виду, что моя бабушка раньше не один год даже работала в школе техничкой и они с директором, естественно не первый год знакомы.

– А, что же внука Василием не назвали?