Вечером на кухне скворчала на сале картошка, готовились супы и всё, что можно было только придумать. Но приходили времена, когда достали из-под кровати последнюю луковицу и говорили: «Это всё, что есть!» И тут начинал срабатывать инстинкт «самосохранения» или выживания. Посылались «гонцы» по этажам, задача которых состояла в том, чтобы не прийти с пустыми руками. «С миру по нитке – голому рубашка». Как говорится, что «враньё ради благого дела простительно». Например, заходишь и лучше к тем, кто тебя еще ни разу не «раскусывал», не ловил на лжи и говоришь: «Мужики! Выручайте! Начистили картошку, хотели жарить, глянули, а сала нет, на чём жарить…»; у следующих: «Не найдется пару картошин, бульон уже готов, а картошка закончилась. Где её сейчас, уже поздно, возьмешь…». Вот «таким Макаром» и ужин готов. Заключительный штрих – «пацаны, выручайте! Ужин стынет, а хлеб забыли купить». Насытившись, Саня Котов берет неизменную гитару и идем в курилку, получать двойное удовольствие: после приема пищи и от песен под гитару. К нему добавляются в трио Миха Голяков и Вова «Поль». День прошел. Слава Богу!

Дядей Сашей я стал зваться ещё задолго до того, когда у меня родился старший племяник. И это не зоновское прозвище, не дворовое «погоняло», а прозвище, данное мне в 18-летнем возрасте институтскими товарищами за «особые заслуги». Если смог, хоть немного заинтриговать, то расскажу.

Попробую позволить себе начать свой рассказ с того «истока», т.е. первопричины, которая и привела к «прилипанию» ко мне такого прозвища.

Я, хоть и до безумия хотел спать, но ворочался и не мог уснуть. Плюхнувшись, не раздеваясь на своё лежбище у окна, в которое пробивались лучи яркого июньского солнца, не мог никак перестать думать, отложить свои мысли на потом, чтобы, при желании перелистывать события, произошедшие с ним за сутки и заодно сортировать: эти стоит сохранить на самом видном и доступном месте, чтобы при желании, когда была в этом душевная необходимость, насладиться приятными воспоминаниями; а эти, хоть и столь важны, но могут пригодиться при случае, если нужно будет вспомнить какую-то дату, адрес, как зовут того человека, с кем ещё придётся когда-то встретиться и пр.; а вот те события, которые вызывают негативные эмоции, при их воспоминании, приносят боль и страдания – лучше выбросить в урну забытья, нет, лучше сжечь пламенем страсти и любви.

Самое главное и самое светлое, что произошло за эти сутки – он влюбился, влюбился с первого взгляда, влюбился, скорее всего по-настоящему, по-взрослому, а не так, как в пять лет. Вспомнилась и эта, самая первая детская, не знаю, как лучше назвать – привязанность, интерес к девочке 4—5 лет или симпатия, но не любовь же?!

Я только на миг вспомнил эту кроху, с которой меня связала судьба в те далёкие годы, когда Юрий Гагарин проводил усиленные тренировки по подготовке к полету в отряде космонавтов. Нас, дворовую детвору, хотя определение «дворовая» вряд ли будет подходяще в этом случае, скажу так, уличную шпану или, как у нас практиковалось называть «кланы» – «края», больше интересовали успехи в баталиях между, так называемыми краями, в каждом из которых, конечно был предводитель. Село делилось негласно на пять краев, центральная, самая длинная улица, тянувшаяся через все село километра на два, делилась на три края (центральный тоже был центральным краем, т.е. у нас край и окраина имели не одинаковое значение).

Вот, однажды, ранней весенней порой, занимаясь по обыкновению подготовкой амуниции и, главное, оружия, я заметил, что в соседском дворе, где проживала тетя Таня с мужем и сыном юношеского возраста, как-то стало оживленно. Я прильнул к ограде и увидел, что соседи встречали гостей, как я потом понял, они приехали из г. Красный Луч, что на Украине. Но меня заинтересовала девочка, на вид чуть меньше меня, в красивом пальтишке, шапочке и косичками с бантиками. Можно не поверить, но у меня, пятилетнего шкета заколотилось сердечко, меня влекло встретиться с ней, во чтобы то не стало.