Когда «час пик» в общаге сходил на нет, наступала такая тишина, что можно было через дверь, не открывая её понять, в какой комнате остался студент досыпать, не только по храпу, даже по сопению. Как сладок этот сон, когда твои товарищи, нехотя разворачивают свои затасканные, чаще всего, смятые трубочкой, общие тетради с конспектами – понимает только тот, кто испытал эту негу на видавшем виды матрасе и обтянутой, чуть ли не до пола сетке, и, чаще всего, с подушкой-«глушителем» на голове.

Если чуть подробнее рассказать то, как протекало время между подъёмом и началом занятиями, то для среднестатистического студента это было так. Подъем 07—45…07-50. Подъём дружным никогда не был, кроме, когда, кто-то, первый, открывший, свободный от замусоленной подушки глаз, заорёт, как дневальный в армии, но не «подъём!», а «проспали!!!». Тогда, все, принявшие мужское решение – идти на первую лекцию, потому что будет проверка из деканата, «перекличка», если иначе, начинают друг друга сбивать и хватая на ходу все, что успеют, выбегают, как поток вырывается из водопроводного трубопровода на свободу улицы, разделяющей общежитие и новый, выстроенный при нашей уже памяти четырёхэтажный корпус института.

Если же пробуждение происходило плановым порядком, то за ним следовали: туалет, одевание, посещение буфета и принятие «первого завтрака», если есть за что (как правило меню составляли две вещи: пирожок с повидлом – 5 коп. или с картошкой – 4 коп, а когда «богатый «Буратин», то и беляш за 13 коп.!, а к ним или чай, что чаще за 2 коп. или «кофе с молоком» – какао за 4 коп., реже, но когда «душа горит» – томатный сок идёт изумительно со щепоткой соли).

«Проплыв» мимо дежурной по общаге через дверной проём, двери в который открывает только первый, самый сознательный студент, а потом она только срабатывает, как счетчик на колесе велосипеда, делая скрипучие отклонения, в результате воздействия могучих и не хилых плеч движущейся живой массы. Сделав глубокий вдох, действующий, как допинг, от которого даже могла закружиться голова, следующий вдох необходимо было сделать уже вместе с дымом, прикуренной на ходу сигареты. Как правило, во время движения от общаги до входа в институт, расстояние-то всего 20—25 метров, звенел противный звонок на занятия и ещё, желательно было докурить до «Ростов-на-Дону» – надписи на сигарете, а «самое вкусное», от надписи до фильтра или момента, когда пальцам горячо, уже, столпившись на входе. Выбросить окурок под решетку, для очистки обуви на входе и… хорошо, если занятия в этом корпусе (кафедра «Деталей машин» и сопромата на первом этаже, ОРЗ и иностранного языка на 3-м, а «Военной подготовки» на четвертом).

Если утром не успел «заправиться» в буфете общаги или института, ловил момент между парами или и так сойдёт. Пообедать можно было, если проскочишь, пока не нет очереди в «тошниловке», во время большого перерыва или, если не успел, то после занятий. Тридцатикопеечный обед, конечно, набивал нутро, но особой калорийностью не отличался. В основном «налегали» на хлеб, который был на столах, суп стоил 7—11 копеек, компот или чай, да кашка с «хлебной» котлетой. Со «стипухи» можно было побаловать себя и обедом в кафе, со сносной едой. Но, после то, что готовят в столовой поперек горла, может стать, лучше не привыкать.

Ужин, как правило организовывали в общаге. Именно, организовать. Вариантов была тьма. Первый, самый престижный. Это, когда все или кто-то один приезжал из дома и привозил чего-нибудь вкусного. Я уже не говорю о чемодане рыбы, которую привозил Саня Котов из Цимлы (у нас в комнате было три Сани и Володя). Хоть он ездил редко, но после его приезда мы ели «рыбу с рыбой». Заходит как-то к нам Миха Карась, наш же «гвардеец», но в отличие от нас, отслуживший уже срочную службу и его лицо и так, зачастую имеющую красный пигментный цвет, побагровел и заорал: «Рыба?! Без пива – преступление!…» Следующие после этого выражения, я лучше опущу. Готовить могли все и готовили хорошо, а там всё казалось вкусным.