– Товарищ Рыжов, зайдите перед отъездом в Витебск, есть вопросы, обсудим на коротке, – и вышел из кабинета.

Тишина оказалась страшнее взрыва бомбы. Вытерев платочком лоб, 1-й секретарь ЦК компартии Белоруссии выложил:

– Меня проинформировали, товарищи… о раскрытии заговора и связи ряда ответственных работников с польской «двуйкой»… Среди нас оказались враги народа… Э-э-э, председатель культурно-просветительной комиссии товарищ Карнилович… Тьфу! Какой он нам товарищ… Задержан в кабинете председателя ГПУ товарища Пилляра…

Взгляды партийных работников скрестились на Рыжове. «Следующий?». Иван чувствовал, как сердце сдавила боль, заныли скулы. «Приехали?». Но тут же вскипел: «Что позволяет себе этот молокосос? Какие враги народа? Ильич употребил это выражение в ноябре 1917 года на заседании Совета Народных Комиссаров в отношении партии кадетов, которая в казачьих областях поднимала контрреволюционные восстания. Какие у нас восстания? Связь с польской разведкой? Уму не постижимо! Я ему выскажу всё!».

– Иван Павлович, вам плохо? – шепнул сосед. – Может, воды?

– Ничего-ничего, обойдусь, – держась за сердце, выдавил Рыжов.

Между тем, Криницкий, придя от первого шока, ударил кулаком по столу.

– Пётр Мефодьевич! Кадрам! Фамилию Карниловича вычеркнуть из списка приглашённых! Изъять её из документов и протоколов заседаний бюро ЦК! Убрать из штатного расписания комиссий! Исполняйте немедленно!

– Слушаюсь, товарищ 1-й секретарь! Разрешите выйти? – прогнулся работник оргкадрового отдела ЦК.

– Идите!

Смахнув пот из-под зачёсанной назад шевелюры, Криницкий, не сдержав эмоций, взорвался:

– Это безобразие, товарищи! Кто ещё не понял текущего момента? Или, может, кто-то из присутствующих разделяет позицию Троцкого и не согласен с теорией товарища Сталина о победе социализма в одной стране? – Криницкий обвёл взглядом членов бюро ЦК партии. – Подумать только! Докатились! Так называемая «Объединённая оппозиция»: Зиновьев, Каменев, Троцкий бросили лозунг: «Перенесём огонь направо – против нэпмана, кулака и бюрократа»? Что это такое, спрашиваю вас?

Криницкий расходился, не замечая опущенных глаз партийных руководителей.

– Я объясню популярно: культурно-просветительная комиссия республики съехала «вправо», а товарищ Карнилович… Тьфу, черт! Задержанный Карнилович ничего не сделал, чтобы избежать позора и, я не побоюсь этого слова – предательства, товарищи! Троцким зачитался! И задержан, как враг народа! Это, знаете ли, плохая практика, товарищи, в округах и районах надо удвоить, нет – утроить бдительность! Вы должны смотреть в глаза партийцам и спросить у них: «Ты свой? С нами?». Это не фунт изюму, товарищи… Раз-бе-ри-тесь!

1-й секретарь ЦК коммунистической партии большевиков Белоруссии поднял вверх указательный палец, но объявить повестку заседания бюро не успел – дверь осторожно открылась и в кабинет вошёл… Карнилович.

– Извините, товарищи, – замялся у двери культпросветработник, – товарищ Пилляр задержал в кабинете. Ему, знаете ли, срочно потребовались данные о работе комиссии в текущем году, я доложил ему всё, как есть… И о нашей с вами, Александр Иванович, поездке в западные районы республики – тоже… Роман Александрович остался довольным… Просил извинений за мою задержку…

Гром грянул в кабинете Криницкого не страшным взрывом электрического заряда, а тишиной. Жужжание залетевшей пчелы можно было принять за гул эскадрильи АНТ-2, летевшей во вражеские тылы с полной бомбовой нагрузкой.

– Э-э-э… Понял, товарищ, Карнилович… На заседание бюро?

– Вы пригласили вчера, товарищ 1-й секретарь Центрального комитета, и моя фамилия в списках есть! – удивлённо развёл руками представитель культурного направления деятельности в республике.