Но исчезновение пруссов неверно связывать только с появлением орденских рыцарей и последующей германизацией края, хотя, бесспорно, это и были главные факторы, приведшие к гибели пруссов. Но, скажем, в Хелминской земле славяне появляются в VIII в., а в XIII столетии население земли было смешанным, балто-славянским. Судовия, по-видимому, в раннем Средневековье была местом интенсивного смешения балтийских, славянских и финно-угорских племен. Результатом этого смешения стали судовы, или ятвяги. Впрочем, самоназвания этого бесписьменного народца мы не знаем. Ятвягами их называли соседи.

Мнения о происхождении ятвягов расходятся. Возможно, речь идет о союзе племен различных этнических групп. Недавние генетические исследования относят ятвягов к финно-угорскому этносу (гаплогруппа N1c). В таком случае, предполагают ученые, к пруссам относилась только северная Судовия, населенная пруссами-судовами, которых уже в Х в. ятвяги вытеснили на север или на запад. Начиная с XI в. в землю ятвягов, сохранившую в своем названии память о предыдущих насельниках, начинают проникать славяне. В середине XV в. в Надровию переселяются большие группы литовского населения. После того как они смешались с оставшимися надровами, в этой земле образовался большой массив смешанного населения. Оно преобладало в Надровии вплоть до эпидемии чумы в начале XVIII в.

Стоит хотя бы несколько слов сказать о северных соседях пруссов – о куршах. Их называли также куронами. Они занимали в XIII в. западные территории нынешних Литвы и Латвии. Близко подходили к Куршскому заливу, селились даже на Куршской косе.

Эта западнобалтская народность известна в области Клайпеды с IV в. до н. э. В «золотой век балтов» (II–V вв.) область обитания куршей значительно расширилась. Археологам очень легко выделять территории, занятые некогда куршами, по характеру их погребений. Курши вплоть до VII в. практиковали захоронение трупов, тогда как, скажем, пруссы сжигали своих мертвецов. Кроме того, для куршей был характерен особый тип кладбищ.

Курши, как и пруссы, сыграли большую роль в истории Прибалтики. Долгие века они были настоящим щитом, предохранявшим близкие к побережью области от набегов викингов. Вначале это были вполне мирные племена, занимавшиеся земледелием, скотоводством, охотой, рыболовством, торговлей. Однако многовековая борьба с вооруженными скандинавскими грабителями выковала из них привычных к оружию и войнам людей. В особенности это относится к прибрежным жителям. И начиная с XI в., курши сами переходят к разбоям и пиратству.

В течение двух столетий они безнаказанно грабили берега Дании и Швеции. Датчане даже сочинили особую молитву: «Господи Всемогущий, храни нас от куршей». Немецкий летописец Генрих Латвийский в своей «Хронике Ливонии» (1224–1226) рассказывает об одном нападении восьми пиратских кораблей на суда паломников возле пролива Сунд. Пилигримы, пересев с больших грузовых кораблей на малые ладьи, пытались атаковать пиратов, но те, пропустив их в пространство между своими высокобортными судами, легко перебили большую часть атакующих. Всего в бою погибло больше тридцати рыцарей.

Лишь немногим пилигримам удалось вернуться к большим грузовым судам. Курши же, собрав оружие и одежду убитых, а также кое-какие вещи, спокойно ушли в сторону моря.

В 1210 г. курши неудачно пытались захватить Ригу. Столкнувшись с крестоносцами, курши вели с ними отчаянную, но безнадежную борьбу, пока не капитулировали перед орденскими рыцарями в 1267 г.

Затем начался процесс ассимиляции куршей земгалами (на севере) и литовцами (на юге). Процесс этот шел достаточно быстро. В 1541 г. рыбную пошлину властям Мемеля платили всего 142 курша. Достаточно много куршских рыбаков проживало на Куршской косе. Есть свидетельства об оказании ими помощи терпящим бедствие в заливе в штормовую погоду.