– Ну что такое? – спросила Мелита.

– Мать рассказывала, что нам трудно приходилось. Я тогда был ребенком, не понимал, почему отец так редко приезжает домой. Он появлялся раз в год, примерно на месяц, и снова уезжал. Мы как-то сводили концы с концами, а он днями и ночами пахал на разных работах за границей. Однажды он приехал и, пошептавшись с мамой, сказал мне, что мы поедем на горнолыжную базу. Он хотел восполнить этой поездкой недостаток внимания к сыну, теперь я это понимаю. Сезон был в разгаре. И вот с компанией туристов мы разбили лагерь. Я оглядывался по сторонам: всюду люди были одеты в лыжные костюмы, которые отлично держат тепло и были очень хороши на вид. А мы с отцом были одеты как плебеи. Нам предлагали костюмы напрокат, но отец с важным тоном отказывался от любых подношений. К полудню он познакомился уже со всеми, кто был в лагере. Он любил разные рассказы и делился самыми нелепыми из них; придумывал истории прямо на ходу, был в восторге от самого себя. Часть его историй была связана со мной, хотя многие из них я слышал впервые. Ладно, детская часть на этом закончилась. Угадаешь, что могло случиться?

Мелита подняла брови и скрестила руки, – ну хватит, рассказывай.

– Правильно сдалась – никогда не угадаешь. К полудню солнце было высоко, но поскольку был будний день, в лагере оставалось не больше тридцати человек. Отец узнал, что где-то неподалеку есть тропа и идя по ней, можно найти спуск, который закрыт для туристов. Он хотел только посмотреть, а подъемники туда не шли. Да и кто знает, может он даже повел меня совсем не для этого, а только чтобы поговорить по пути, потому что я помню почти весь наш разговор, хоть он местами и не клеился.

– И о чем вы говорили? – спросила Мелита, стуча веточкой по бесформенному камню.

– Это не главное. Слушай, что было потом.

– Ну, расскажи… – она толкнула его и обняла. – Что он говорил тебе?

– Да всякое. Говорил, когда дерешься, держи подбородок низко, а когда влюбишься, держи высоко.

Мелита рассмеялась.

– А почему нужно опускать подбородок, когда дерешься? – спросила она, коснувшись его щеки.

– Если хорошо попасть в челюсть, ни один здоровяк не устоит.

– Ой-ой.

– Я думаю, ты поняла, о чем он мне рассказывал. Думаю, этого достаточно. Я продолжу историю. Мы прошли через узкую сосновую лесополосу и долго поднимались по тропе, но она привела нас в тупик. Дальше не было никаких следов, а горную вершину от нас отделял густой лес, чем-то похожий на вход в бесконечность.

– Страшно.

– Страшно не это.

– Слушаю.

– Мы медленно шли вверх и уже почти дошли до вершины, когда отец подвернул ногу и заявил мне, что не может идти дальше. Нет, не только дальше, а совсем не может. Вот в этот момент я серьезно струхнул. Недолго он взвешивал все за и против: шлепнул меня по спине и велел бежать в лагерь за помощью. Я уточню, что мне тогда было всего двенадцать лет.

– Ты справился? – спросила Мелита, отложив ветку и напряженно взявшись за его руку.

– Это как посмотреть, – запнувшись, сказал Приам. – Остальное я лучше расскажу немного по-другому. Представим, как это выглядело глазами отца.

– Ага. Смещаем камеру?

– Да, вроде того.

Мелита терпеливо улыбнулась и принялась медленно допивать чай.

– Теперь представь еще раз, как он хлопнул меня по спине, а я (точнее, мой нежный детский взгляд) впивался в его сердце, прося прекратить это все и вернуть нас домой… Отец старался говорить быстро, чтобы не возникло пауз для сомнений. «Ты сможешь, сын, просто иди и отправь ко мне людей». Вот и все, ничего сложного он себе и не представлял, уж в этом-то я уверен. Я повернулся к нему спиной. И он смотрел на мою маленькую спину, а где-то там, очень далеко был лагерь. Впереди была узкая тропа с глубокими следами. Это значило одно: здесь давно никто не бывал, а мы уже на выходе из леса сбились с пути. Отец напоследок окрикнул меня и махнул рукой, но тут же схватился за ногу. Укрывшись от ветра за деревом, он пролежал около двух часов. С каждой последующей минутой (это я уже себе представляю) время тянулось для него неестественно долго. Потом он решил, что помощь уже близка и, взяв палку, стал медленно идти им навстречу. Только вот следы замело, а никто так и не встретился ему по пути. Он шел так же два часа, уже не обращая внимания на боль и понимая, что в темноте ему не выбраться, к тому же, найти его будет в разы сложнее. Как-то он признался, что уже готов был по возвращении выместить на мне всю накопившуюся злость. Наверно, было бы лучше, если все так и случилось. Ну да ладно, с судьбой не поспоришь – она существует только в прошедшем времени. Отец вернулся в лагерь, когда горизонт просвечивал последними лучами заката. В этом ему повезло, – Приам снова запнулся.