– Да? – донесся нежный голос из-за двери, и Франц вломился внутрь, не дождавшись приглашения. Певица при виде него встала с потрепанного кресла и нахмурилась. Она еще не успела снять свое шикарное платье, и теперь теплый свет ламп отражался на ее одежде, словно блики солнца в воде ясным летним днем.

– Я вас сюда не звала, – с ленцой в голосе протянула девушка, – что вам нужно?

Франц вошел в тесное помещение и закрыл за собой дверь изнутри, остерегаясь, что кто-то может вломиться посреди разговора не предназначенного для посторонних ушей. От него знатно несло алкоголем и в замкнутом пространстве это обстоятельство стало особенно очевидным, но едва ли это было то, о чем сейчас беспокоился мужчина. Леманн же брезгливо сморщила носик, но быстро взяла себя в руки и надела на лицо маску холодной вежливости.

– Фройляйн… Рената, если позволите, – сбивчиво начал мужчина, стараясь не думать о том, что скорее всего, это совсем не ее имя, хотя и называть ее Катариной, вероятно, было бы ошибочно, – выслушайте меня, пожалуйста, это важно.

– Вы пьяны, – без особого восторга констатировала певица и скорее спросила, чем пригрозила, – мне позвать охрану?

– Нет… постойте… минуту, – Франц уперся руками в колени, изо всех сил стараясь совладать с собой и заставить проклятую комнату перестать кружиться вокруг них. Скорее всего, он выглядел крайне жалко в это мгновение, потому что даже эта холодная женщина сжалилась и сменила гнев на милость. Она присела обратно в кресло и закурила, терпеливо дожидаясь, пока ее незваный гость соберется с силами и перейдет к сути разговора, ради которого он потревожил ее покой.

– Я не враг вам, – с трудом смог подобрать подходящие слова Франц, тщательно взвешивая их на языке, чтобы не выдать ненароком чего-нибудь лишнего или непозволительного, – за вами охотятся. Вам нужно уехать из Берлина в безопасное место. Я могу вам помочь…

– А что еще мне нужно сделать, гер Нойманн? – одернула мужчину Леманн, совершенно не впечатленная его пусть и искренней, но крайне сбивчивой и сумбурной речью, – я не нуждаюсь в ваших советах.

Франц готов был бессильно зарычать из-за ее проклятого упорства, но с трудом сдержался. Вместо этого он сократил разделяющее их расстояние и плюхнулся перед девушкой на колени. Поза была унизительной, но и в ней был определенный плюс – так легче было удерживать себя в равновесии и половицы паркета перестали коварно уплывать из-под ног. Впрочем, холодное сердце Леманн – не зря она выбрала себе именно такой псевдоним – осталось равнодушным к такому широкому жесту. Когда мужчина попытался ухватить девушку за локоть, она брезгливо отодвинулась от него в сторону и осуждающе покачала головой.

Теперь Франц думал о том, что за все время, прошедшее с момента их знакомства, между ним и певицей не состоялось ни малейшего, даже случайного тактильного контакта. Словно она была бесплотным духом, который от человеческого прикосновения растаял бы в дымном полумраке помещения и вернулся бы обратно в царство теней. Или настоящей сиреной, с неведомыми целями поселившейся вдали от моря и остерегающейся быть рассекреченной – ведь ее молочная кожа на самом деле покрыта чешуей.

Или другим энергетическим вампиром, которому прекрасно известно на собственном опыте, что одного короткого взаимодействия с человеком достаточно для того, чтобы выпить его жизнь до капли. Пока мужчина пытался вспомнить доводилось ли ему наблюдать как Леманн дотрагивается до кого-нибудь в кабаре случайно и намеренно, чтобы получить подтверждение своим догадкам, ледяная статуя перед ним отмерла, вероятно, в свою очередь, дошедшая до каких-то своих выводов.