– Вас нужно вытащить отсюда, – вздыхает она, отстраняясь.

– Надоело рисковать? – язвит Йоханна, с возрастом ее характер не стал и чуточку мягче, даже в таких опасных обстоятельствах, – хочешь спихнуть ответственность на кого-то другого?

– Прекрати, – осаживает сестру Томаш.

– В городе становится все опаснее, – говорит Астрид и почему-то ей кажется, что она оправдывается, хотя это немыслимо! Оправдываться перед этой вздорной девицей, особенно после того, что они с отцом делают для их семьи. Остатков их семьи. – Они могут в любой момент снова нагрянуть с проверкой и…

Продолжать фразу не смысла.

Томаш находит на полу руку Астрид и переплетает свои пальцы с ее. Девушка слабо улыбается своему другу. Другу ли? Она все еще слишком хорошо помнит, как они долго целовались на ее постели до того, как все это началось. И лукавую улыбку пана Маевского, когда тот поздравлял ее с совершеннолетием и спрашивал скоро ли породнятся их семьи.

– Я никуда не сбегу без тебя, – клянется Томаш.

Долгожданное одиночество и возможность остаться наедине с собой совсем не облегчили участь Силдж. Стянувшееся в тугой узел в груди чувство тревоги перед неизвестностью было куда сильнее.

Мужчина запер за собой дверь и удалился, бросив Силдж на растерзание собственных неудобных мыслей. Она старательно умывалась ледяной водой, а после бродила по номеру из угла в угол, разминая затекшие за время долгой дороги конечности.

Конечно в первую очередь она проверила плотно ли закрыто небольшое окошко в санузле, и прикинула сможет ли выбраться через него, но быстро разочаровалась в этой идее. Она могла позвать на помощь, но не имела гарантий, что похититель находится достаточно далеко, чтобы не примчаться первым и не перерезать ей глотку за такие выкрутасы.

Утомившись от попыток продумать вразумительный план, Силдж долго рассматривала в зеркале свое изменившееся отражение и пыталась каким-то образом уложить произошедшее в голове.

Силдж Уре прилично за пятьдесят, ее волосы давно поседели, а кожа пожелтела и покрылась тонкой сеточкой морщин. Девушка в отражении была молода, ее длинные рыжие волосы горели благородной медью в свете лампы дневного света, а гладкой и чистой коже могла позавидовать любая фотомодель.

Что за удивительная перемена? Женщина долго ощупывала свое-чужое лицо и не могла придумать ни одного логического объяснения. Конечно, она вдоволь смотрела по телевизору фильмы про вампиров и могла допустить подобную версию, если бы не тот факт, что, вроде как, в таком случае, своего отражения в зеркале она бы не увидела.

Разнервничавшись еще больше, Силдж распустила косу и принялась перезаплетать ее заново, но без расчески выходило плохо, пряди путались, и она ожесточено дергала их пальцами, лишь усиливая беспорядок. За этим занятием ее и обнаружил похититель. Он остановился на пороге ванной комнаты и с любопытством разглядывал увлеченную своим занятием пленницу.

– Никогда не видел у тебя таких длинных волос, – поделился мужчина и не удержался, конечно же, от колкости, – тебе идет. Будет обидно, если ты сейчас их все повыдираешь и придется обрить тебя наголо.

Силдж слышала голос, чувствовала его присутствие и взгляд на себе, но предпочла никак не реагировать на услышанное. Но необходимость вступить в диалог и ответить на провокацию была очевидна.

Она зарычала и обернулась, вцепившись взглядом в похитителя. Наконец ей представилась возможность рассмотреть мужчину при нормальном освещении, потому что до этого они постоянно взаимодействовали в полумраке.

Он был достаточно молодым, вероятно, лет двадцати-пяти-тридцати, и это обстоятельство делало похищение почти шестидесятилетней тетки еще более сумасбродным поступком. Если, конечно, это не был какой-нибудь потерянный до амнезии сын Силдж Уре. Но… разве о таком можно забыть, даже после сильной черепно-мозговой травмы? Да и вел бы себя родственник, вероятнее всего, менее скверно.