Быть может, и забыл я уже их все, но они-то наличествуют. Им никуда не деться, их непременно надо выпустить и обезвредить. А если бывшая уступит мне раньше, то к ней снова возвернется ее «баянная болезнь». А очиститься от обид затаенных я смогу, лишь отомстив тем, кто стал их причиной.

– Колдунья сказала, что ты должен вспомнить всех поименно, причем за всю свою жалкую жизнь, – внушала мне бывшая. – И список составить подробный.

– Да как их всех упомнить? – удивился я. – Может, у меня в детском саду конфету кто-то отобрал или с горшка спихнул? И это же совершенно негуманно припоминать кому-то за незрелый ум.

– Ладно, детсад отменяется, – разрешила тетя Мо. – Давай со школы, только досконально: кто затрещину влепил, кто канцелярскую кнопку на стул подложил, кто гадкий комментарий про тебя на стене написал.

– А про незрелый ум снова не прокатит? – уточнил я с надеждой. – Разве так важно вспоминать чьи-то глупые шалости? А может, я уже и простил их давно.

– Мы твою энергетику чистить будем, а в этом деле важно всё, – впечатала она мне взглядом прокурора. – Пакостей они тебе наделали когда-то давно, а ты же до сих пор под этим гнетом ходишь, хоть и не понимаешь. Так что судилище твое можно считать правым, если твой ответ будет равнозначен полученному ущербу.

– А если кого упущу из виду? – поинтересовался я.

– Ты-то?! – скривилась она. – Как напивался, каждую мелочь мне припоминал! Даже чего не было вовсе. А обида – продукт, конечно, нескоропортящийся, запахом себя не выдаст, но ты чуть-чуть поковыряйся в памяти, оно и повыскакивает всё – да так, что не удержишь. Сразу записывай, а потом каждого нужно будет расчихвостить, пожалеешь хоть одного – весь труд насмарку.

Для убедительности она мне еще долго поясняла, что первопричина моих бед и неудач в том, что всё в себе держу, мол, не позволяю выплеска негативной энергии из своего тщедушного сознания. Вот и настал поворотный момент, пора расплескать ее из себя во все стороны, разбрызгать неуемным фонтаном.

Но я как рыцарь и джентльмен поперёд всего за ее честь постоять должен. И если она избавится от баянной болезни, подлатается-подштопается у нее на любовном фронте и на всех остальных, то и мне что-нибудь обязательно перепадет. Так что всё – в одну корзину. У нас ведь с ней и поныне всё общее. Нет, не то, что в карманах, а то, что в душах…

А под конец накрутила, нагнала тучи тоски и отчаяния:

– А что тебе осталось? Без меня какая у тебя жизнь-то? Не жизнь, а плевок размазанный! Станешь депресняком маяться до своего исхода. А тут и делом занят будешь, и при себе лишний раз околачиваться позволю. Так что вперед! Покуролесишь, развлечешься напоследок. Совершишь что-нибудь внятное, а то всю жизнь промямлил, нечего тебе будет и вспомнить на смертном ложе. Разве только счастливые годы, проведенные со мной. А ежели справишься, всё по уму сделаешь, так, глядишь, и у тебя наладится, новая жизнь нарисуется да красками расчудесными.

– Что ж мне прикажешь – штабелями их складывать? – разнервничался я.

– Не драматизируй, – напирала бывшая. – Ты же грохать никого не собираешься. Тебя же никто не замочил. Но ведь лишили же тебя определенных жизненных статусов, плюс твоя упущенная выгода. Вот и повреди каждому из них статус с репутацией. Основательно, чтобы, гады, свое получили сполна. А грохать зачем? Ну, если только некоторых и самую малость, тех, кто особо гадливый. В общем, разберешься по ходу дела.

Вот прямо так и сказала зараза! И хватает же ей наглости?! Всегда поражался этому ее умению «наставить на путь истинный» махом и в любой ситуации. Чуть было не купился. Хорошо, что компотом поперхнулся и долго откашливался, так что она в точности не поняла: даю я свое согласие или нет.