За довольно короткое время я все узнала про семью Любови Семеновны, про депрессию мужа, жизнь детей и внуков, про ее электровелики с техническими подробностями, операцию на ноге в Германии и т. д. и т. п., а также новости из телика. Она бегала по коридору, перезнакомилась со всеми и даже ходила в гости к мальчикам в палату, что, вообще-то, возбраняется. Клянчила еду, молоко и чай (подобно многим бабулечкам в отделении), но щедро делилась тем, что приносили ей дети. Ее активность электровеника, видимо, вызывала беспокойство ее лечащего врача Владимира Иваныча, и Любовь Семеновна стала сонной, чувствовала себя несобой, а когда пожаловалась врачу, он сказал: «Это я так сделал» (уровень Бог).

Любовь Семеновна записалась на барокамеру, рассказывала, как учила испанский, помимо вечных новостей любила смотреть медицинские передачи по утрам и сериал про завоевание Кавказа по каналу «Культура». Она часто стирала белье и одежду и сушила постиранное, закутав в постель. Утешала еврейского мальчика Борю, который переживал за свою маму. Хохотала с наполовину якутом Васей и интересовалась перистальтикой Миши. Когда дети ее забрали домой, даже стало скучновато.

Меня переселили к другой соседке, Карине. Карина содержалась тут третий год, и история ее госпитализации была покрыта тайной и мраком. Вроде бы она поссорилась с шумными соседями, те вызвали скорую, которая забрала Карину сначала в общее психиатрическое отделение, где был адский ад, а потом ее перевели сюда. Карину навещала мама, с которой у нее были сложные отношения в анамнезе. Мама плакала, а Карина говорила, что врачи не хотят ее отпускать, потому что она нездорова. В моей картине мира это означало, что кого-то из соседей она все-таки придушила. Карина была немногословна, не задавала никаких вопросов, что меня вполне устраивало, каждый день смотрела ютьюб-каналы гамадрила Люськи и белого какаду Жорика, который от тоски выщипал себе летательные перья, пумы Месси из крымского зоопарка, глухого буля, бульдога, катающегося на скейте, и другие мимимишки про животных и фильмы. Врачи ее периодически просили составить им бест-список для просмотра. Карина родилась в Баку, армянка. Ее дядьев звали Альберт (ударение на а) и Роберт. Еще были Оскар и Жюльен. Оказалось, что в мирной жизни Карина работала дерматологом-венерологом («Венерология – это так интересно!» – тихо говорила она), могла правильно диагностировать любой вид сыпи (проверено на санитарках), работала косметологом, делала эпиляцию, и дома у нее был кабинет с креслом. Так как она успела полежать с разными обитательницами больнички, то с некоторыми из них отношения у нее были сложные. Случалось, что она не выходила на наш «пикадилли-променад» в коридоре, если там были некоторые персонажи.

Одна из них Света Пакурина.

Карина считала, что Пакурина похожа на лошадь, и часто рассказывала анекдот от Ксении Собчак: дети, мы сейчас будем рисовать лошадь, а ты, Ксюша, не вертись.

Сама Пакурина говорила, что ее рожали на лошади. Что это означает и как это происходило, оставалось только догадываться. Вероятно, ее мать была амазонкой.

Карина за глаза называла ее необлагороженной.

За три года у Карины были разные соседки. Одна разделяла стол на две равные части: любые посягательства рассматривались как вхождение вражеских войск на чужую территорию. Она заставляла Карину взбивать подушки и не лежать на кровати перед обходом врачей.

Кстати, о подушках. Они тут такие классные, что относись я к жизни проще – обязательно скоммуниздила бы парочку. Ибо они обладают потрясающим психотерапевтическим эффектом – лупить со всей дури их клеенчатые тушки можно до бесконечности.