Если относиться ко всему с юмором, то самое унизительное выступление превращается в захватывающее представление. Я не смог сдержать улыбку. Казалось, с души свалился неподъемный груз – и теперь происходящее на сцене приобрело новые краски.

Умирающее растение в исполнении Пилиха смотрелось комично. Он тоже заметно повеселел. Трясущиеся руки, кряхтение, подгибающиеся при ходьбе ноги, эпичное падение на колени. И все это происходило под выразительное чтение Розалин. Слова, проговариваемые нами по сто раз, теперь звучали иначе. В голосе Баллард появилась торжественность, в движениях нашей горе-команды стала заметна раскрепощенность, а магия приобрела больший масштаб.

Когда дул ветер, он брал начало из конца зрительного зала и задевал макушки присутствующих. Капли дождя падали прямо на людей, но не оставляли после себя и толики влаги. В какой-то момент Ивайна в непонимании глянула в мою сторону. Такого не было в сценарии. А я пожал плечами и вышел вперед, добавляя эффект жара, исходившего из быстро увеличивавшихся иллюзорных трещин на полу.

– Как ты это делаешь? – проходя мимо меня, спросила нэли Негатив.

– Потом расскажу.

Лава стекала в зрительный зал. Она лизала обувь сидящих в первых рядах, отчего те испуганно охали. Огненные пузыри поднимались в воздух, взрывались и растворялись в опасной близости от зрителей. А после настал черед дождя из пепла. Я разошелся на славу. Мне хотелось показать, чему учат в высшей академии – не только носить розовые лосины. Правда, вскоре наше представление подошло к концу, вновь завершившись на выходе Пилиха.

– Как видите, у этих растений можно поучиться многому, – добавила от себя Розалин. – Саманы стойкие, яркие, непривередливые, переживут и лютый холод, и знойную жару, сохранят семя под твердой оболочкой и вновь явят себя миру. Однако моя нелюбовь к ним неизменна. Спасибо за внимание.

Мы вчетвером откланялись и чуть ли не бегом вылетели за кулисы. Немыслимо!

– Что сейчас было? – взялся за голову Пилих.

Я знал ответ. И не что, а кто. Я подхватил Розалин и начал кружить ее вокруг себя. Она засмеялась, схватившись руками за мои плечи, откинула голову назад, еще и прогнулась в спине. Детская радость. Как же приятно было слышать звонкий голос, вторить ему, ускоряться и больше ничего не видеть вокруг.

– Все, Дрейк, отпусти. Отпусти…

Останавливаться не хотелось. Я замедлился, поставил Баллард на ноги, крепко обнял, да еще и прижался носом к ее шее. Невероятно!

– Умница, Рози, – выразить всю гамму восхищения оказалось сложно. Я обхватил ее лицо руками и собрался расцеловать лоб, глаза, щеки. – Обожаю твою сообразительность, направленную не против меня.

А стоило податься вперед, чтобы выполнить задуманное, как я застыл. Взгляд карих глаз, только что излучавший радость, тут же изменился. Зрачки расширились, мягкие губы маняще приоткрылись. Я невольно сглотнул и поддался неожиданному желанию, двинулся веред, правда, вовремя опомнился и просто обнял. Что это сейчас было?

– Умница, – сказал я, лишь бы заполнить неловкую паузу. – Хорошая идея.

– Ну, ты там тоже постарался, – приглушенно проговорила Розалин.

Мы одновременно отступили друг от друга. Была дурацкая улыбка. Потом взгляд то и дело возвращался к ее глазам. Теперь передо мной словно стояла не маленькая девочка, с самого детства портившая мне жизнь, а совершенно другой человек: умный, сообразительный, с милым носиком и изящными чертами лица, с шеей, в которую снова захотелось ткнуться носом, и манящими ключицами.

Демоны!

Я отвернулся и вдруг заметил Лауру, стоявшую неподалеку.

«Как это понимать?» – кричала ее поза. Руки моей девушки были сложены на груди, губы застыли в подобии улыбки, в глазах читался укор.