Внезапно я почувствовала, как в кармане завибрировал телефон, и начала ерзать на стуле, отчаянно стараясь сосредоточиться. Смотрела прямо, старательно выделяла нужные абзацы в учебнике, чтобы запомнить их к проверочной работе, пока профессор Рэндалл не дал тест, что ему свойственно, – обычно он проводит его каждое занятие, а порой и сразу два, чтобы убедиться, что все вернулись на лекцию после перерыва.

– Кем себя возомнил этот индюк? – услышала я чье-то ворчание за спиной и еле сдержалась, чтобы не обернуться и не посмотреть на него. Кто бы это ни был, ему лучше захлопнуть свой рот, чтобы я могла сконцентрироваться.

– Серьезно, чувак? Мы поняли, ты написал учебник.

Мои губы невольно расплылись в улыбке, потому что, давайте признаем, это забавное замечание. Мне кажется или я улавливаю нотки южного акцента?

– Готов поспорить, что ты, козел, переиздаешь его ежегодно, только чтобы заставить всех покупать обновленную версию.

Это уже не смешно. Сколько еще он собирается ворчать? Хвастовство профессора Рэндалла всем известно. Парень, сидящий позади меня, драматизирует так, будто ему нанесли личное оскорбление, а я чувствую, что мое терпение может лопнуть в любую минуту.

Ходить на свидания – значит, по сути, избегать тех, кто видел тебя голым, пытаясь найти тех немногих оставшихся, чтобы предстать голым перед ними.

Кем этот напыщенный индюк возомнил себя? Всего десять минут, как идет занятие, а профессор минимум трижды озвучил, что написал учебник. Это уже девятое издание!

– Готов поспорить, что ты, козел, переиздаешь его ежегодно, только чтобы заставить всех покупать обновленную версию, – раздраженно пробормотал я. – Ты вообще собираешься говорить о СМИ? – Я болтал сам с собой, поскольку большинство студентов село поближе к доске.

Дрю не предупредил о том, что Рэндалл полный придурок. Он только сказал не уходить после перерыва, ведь этот препод известен тем, что постоянно устраивает тесты, и Дрю не хочет завалить их из-за меня. Плохая оценка лучше, чем ноль, который ставят в случае неявки.

Нам с Дрю не в новинку меняться местами. Поддерживать друг друга в учебе – еще одно преимущество того, что у тебя есть близнец. Мы постоянно делали это в старшей школе. Дрю всегда был лучше в математике, поэтому время от времени сдавал за меня экзамены. А я выступал вместо него во время докладов и презентаций. Черт, я даже проходил за него отбор в школьную футбольную команду, когда он заболел гриппом. Никто ничего не заподозрил, даже наши предки – папа тогда пришел посмотреть. Сегодня я согласился подменить его только потому, что не думал, что пара окажется чертовски скучной, а профессор таким несносным.

– Ты ничему нас не учишь!

Я посмотрел на нишу для сидений, находящуюся прямо над моей головой – настоящий бельэтаж. Позолоченная лепнина в виде короны выглядела впечатляюще для аудитории кампуса. Она, наверное, чертовски старая.

К трибуне лектора подошла помощница – по крайней мере, так мне показалось. Молодая, скорее всего студентка. В руках у нее была кипа бумаг, которую она положила на стол и ушла.

– Черт, профессор Хиггинс, а она горяча.

Интересно, он с ней спит или это сугубо рабочие отношения?..

– Прекрати!

Девушка в кепке, сидящая передо мной, повернула голову и прищурила глаза. Губы поджаты. Напоминает заучку, которая устроила сцену из-за автоматической ручки.

– Прекратить что?

– Разговаривать.

– Я и не разговариваю.

То есть разговаривал, но сам с собой. Почему бы ей не заняться своими делами?

Она еще несколько секунд прожигала меня взглядом, прежде чем наконец отвернуться. Я молча посмотрел на ее кепку с застежкой, на темные волосы, контрастирующие с белой толстовкой. Затем скучающим взглядом обвел аудиторию в поисках ГД (горячей девчонки, поняли?), но она так и не появилась, как бы сильно я ни молил высшие силы. Пришлось слушать профессора Рэндалла, который все болтал об изобретении телевидения и авторских правах, о том, как у какого-то чувака украли идею, потому что тот ее не запатентовал… И какое, черт возьми, отношение это имеет к СМИ, я так и не понял.