– Хорошо, что ты это понимаешь. Но это не объясняет, почему мне нельзя общаться с Настей. Ты же четко знаешь, что я ей не причиню вреда.

– Все же она тебе нравится?

– Очень, даже снится, – беседа, перешедшая в сильно доверительное русло, побудила Сашу сказать правду.

– Не нужно ей сейчас ни с кем встречаться. У нее в одном вузе диплом на носу, и еще во второй на заочку документы подала. А еще она еле выкарабкалась из своих старых отношений. Влюбчивая она очень. Сейчас у вас закрутится все, и она точно бросит учебу, отец ей этого не простит, выгонит из дому, как в прошлый раз хотел.

– И все? Звучит сильно надуманно, – улыбнулся Саша.

– Саш, это правда все. Но есть еще одна причина, я не могу тебе всего сказать, просто поверь, что это очень серьезно.

– Верю. Но можно тебя попросить, не ругайся больше? Пусть лучше она сама мне скажет, если захочет отшить, ладно?

– Не захочет, – Даша отодвинула его руку, встала и отряхнулась, – ты уже много дров собрал, давай я тоже возьму охапку и пошли в лагерь? Нас уже, наверное, потеряли.

По выходу из леса на небольшую освещенную закатным солнцем полянку у озера их встретило подленькое: «И что же вы там так долго делали?», сопровождаемое гаденькими смешками. Рады были этой надуманной интрижке все, кроме Насти, чему Саша сильно удивился, от нее он ждал самых громких подколов в их адрес. Однако девочка сидела на углу между двумя бревнами-скамейками у костра и с задумчивым видом ковыряла палкой тлеющие угольки.

Курносая, длинные опущенные ресницы почти скрывали ее темные глаза. Волосы, сегодня казавшиеся темнее, чем на самом деле, отливали рыжими нотками заходящего солнца и слегка развевались, словно влекомые вдаль дымом, стелившимся по земле от шумно трескавшегося костра. Такая маленькая, вся вжатая в себя. Настя подняла голову, взглянула на них отсутствующим взглядом и отвернулась. Даша решила, что лучше сейчас к ней не подходить, и пошла в палатку. А Саша огрызнулся на ребят, бросил дрова и побрел к озеру.

Берег петлял, и следующая полянка была еще очень хорошо освещена. Вообще-то она была даже уютней, чем та, на которой они разбили лагерь, но спуск к воде тут был обрывистый – и сразу глубина. В воде плескалась рыба. Саша вспомнил, что, когда раскладывались, Руслан, выкладывая из машины удочку и наживку, благосклонно разрешил ребятам пользоваться при условии, что добычу делят на всех. Ну что, может, на уху и не наловит, но хоть посидит посмотрит на поплавок. Он, оказывается, сильно соскучился по рыбалке. Пошел обратно.

За удочкой они подошли практически одновременно, но с разных углов.

– Что тебе от меня надо?

– Ничего вообще, я за удочкой пришел! – Саша попытался взять ее, но Настя была ближе.

– Убери свои руки. Это я за ней шла, ждала вечера, чтобы сходить на рыбалку.

– Ты снова надо мной издеваешься? Тут не ходи, то не бери.

– Дашу иди бери, она тебя в палатке заждалась уже!

– Ты совсем дура?

– Да пошел ты.

Скомканное постельное. В щели между темными занавесками пробивается несмелое утреннее солнце. Тонким лучом оно падает ей на выбившуюся из-под одеяла щиколотку. Редкие частички пыли неспешно парят в воздухе. Настя мирно спала, поджала под себя и обхватила руками подушку, хозяин которой утром ушел завершить дела на работе и забрать машину из сервиса.

Он, уходя, откинул ее волосы, поцеловал в щеку и что-то прошептал. Она очень хорошо помнит поцелуй. Помнит, как улыбнулась и перевернулась на другой бок. Но как встанет, долго будет за чашкой кофе вспоминать, что именно ей тогда сказал муж. Там что-то сделать нужно было, кажется, важное. А сейчас она сквозь дрему ждала, как солнце, приятно согревающее ей ноги, дойдет до глаз и окончательно прогонит ее с кровати.