Другим моим коллегой был Дэвид Хант. Невысокий, тучный, с бритой до блеска головой, и вечно обгрызенными ногтями. Дэвид мало разговаривал, много ел, и постоянно был чем-то недоволен.

Санитары в «яме» работали по три человека, однако официально никто ни к кому прикреплен не был. Наверное, это и не требовалось, ведь здесь, как и в любом другом большом коллективе, были свои мини-группировки, а значит каждый работал с тем, с кем ему было комфортно. Так как никто не хотел идти к Скоту и Дэвиду мне достались именно они. Ну, или это я достался им. Правда, сначала мне говорили, что это только на пару недель, что в «яме» есть традиция, когда новичку на испытательный срок дают двух самых отмороженных санитаров, и единственное, что требуется в этот период это постараться не уволиться. После испытательного срока я должен был забыть о Скоте и Дэвиде, как о страшном сне, однако прошла неделя, вторая, месяц, и тут я понял, что это на долго.

Как я уже говорил, к моему большому удивлению, но мы сработались. Не без трудностей, не без скандалов, не без потасовок и криков, но сработались. Я даже начал замечать в своих коллегах положительные стороны, которых, как выяснилось, было не мало.

Когда ты работаешь в подобном месте ты всегда должен быть начеку. Думаю, это можно сравнить с тем, словно ты каждый день заходишь в клетку к дикому зверю. Ты можешь подружиться с ним, можешь кормить его, он может позволить тебе себя гладить, однажды ты даже можешь подумать, что приручил зверя, но в один момент, в его голове что-то происходит, какой-то «бзик», секунда, и все, что было «до» обнуляется. Стоит отвернуться, и зверь накинется на тебя так, словно между вами ничего и не было. Можно ли по-настоящему приручить дикого зверя? Нет. Он всего лишь будет играть роль вашего друга, будет показывать вам то, что вы хотите видеть, он будет ждать подходящего момента, что бы однажды «клац», и его челюсти сомкнулись на вашей шее. Что бы избежать столь неблагоприятного исхода, вам требуется не так уж и много: дисциплина, самообладание, сила и уверенность. Вы должны показать зверю, что вы тут главный, что вы его не боитесь, и никогда не потеряете бдительность.

Именно так вели себя Скот и Дэвид каждый раз заходя в палату к пациентам, ну или к заключенным, как вам удобно. С ними было спокойно. От них исходила уверенность, все движения были доведены до автоматизма, голоса строгие, взгляды холодные. Скот не редко позволял себе даже, скажем так, «надавить» на пациента, переступая за черту человечности, но когда напротив тебя улыбаясь стоит преступник, изнасиловавший и убивший шестилетнюю девочку, и вместо четвертования или электрического стула, получивший за это мягкую кровать и трехразовое питание, та самая черта, отделяющая гуманность от жестокости, стирается. По крайней мере, так было в голове Скота, по крайней мере, он этого не скрывал.

Наверное, это и было самое сложное в той работе. Относиться по человечески к людям, которые совершили такие преступления, узнав о которых не редко пересыхало в горле, учащался пульс, подступала тошнота, или начинали идти слезы.

Но, мы старались быть человечными. Каждый старался настолько, насколько мог себе позволить. Пациенты смотрели на нас с опаской, покорно, чуть опустив головы, и очень мало разговаривали. Большинство из них были похожи друг на друга: с бледной кожей, пустым взглядом, с мешками под глазами, морщинистой, вне зависимости от возраста, кожей на лице, и безвольным голосом. Пациенты вели себя вполне приемлемо, лишь изредка незначительно нарушая правила, но все это мгновенно пресекалось и наказывалось.