ца? Подсознание противилось этому. Но

разум кричал: «Надо!»

Я упросила Кошарика изобразить из

себя фотохудожника. Он нехотя оторвался

от телевизора, плова и бутылки пива.

Я готовилась к фотосессии. Фотографии

надо сделать хитрые. Красотка им не нуж-

на, однозначно! Девяносто процентов жен-

щин не потерпят у себя в доме смазливую

соперницу. Правда, и уродину тоже не за-

хотят. Кому охота портить интерьер? Нуж-

на была золотая середина.

Я вырядилась в платье мышиного цвета,

которое как-то с дури купила в «Хумане»,

сети магазинов секонд-хенд. Платье бала-

хонистое, для беременных, скрывающее

мои женственные округлости, соблазнило

меня своей ценой. Всего одиннадцать гри-

вень! В канун завоза новой коллекции! «Да

пусть полежит, – думала я, – вдруг, приго-

дится в жизни!»

Вот и пригодилось.

Свои роскошные длинные волосы цвета

«золотой радуги», как любит выражаться

Кошарик, я спрятала в скромном пучке,

напялив на себя шляпку цвета «испуган-

ная мышь».

Тут я должна похвастаться. У меня осо-

бенные волосы. Они волшебные. И ме-

няют свою окраску в зависимости от от-

тенков моего настроения. А поскольку

оттенки моего настроения всегда яркие,

но с разным окрасом эмоций: радость, вос-

торг, игривость, счастье, кураж, экстаз, – то

и мои волосы постоянно меняются. Их цвет

всегда разный. Медово-гречишный, медно-

шоколадный, малиново-клубничный, пунцово-

яблочный, мармеладно-апельсиновый,

золотисто-огненный. Чем выше градус

настроения, тем ярче цвет волос!

Челку я зализала пенкой с блеском. Дру-

гой не нашлось в нашей квартире.

На нос нацепила очки с прозрачными

окулярами, которые выудила из кучи раз-

ных очков в серванте. В глаза запустила

кротость и серьезность. И сразу прибавила

себе возраст. Этакая училка, бесполое су-

щество. Такие раньше часто встречались в

советских школах!

Мой Кошарик обалдел. Но ничего не

сказал, как настоящий мужчина. Он при-

вык к моим выбрыкам.

А я начала принимать антиэротические

позы. На фоне картины Кустодиева «Куп-

чиха за чаем», висящей на стене моей ши-

карной кухни. Лицо купчихи, смакующей

чай из блюдца, было совсем не кустодиев-

ским. И очень подозрительно напоминало

мое собственное. Вернее, это оно и было.

Хотя пышные формы, декольте были точно

купчихины. А из-под косынки-чалмы буй-

но выбивались мои золотисто-огненные

локоны. Настроение на картине у меня тог-

да было кокетливо-куражное!

Картина эта – подарок мне на день рож-

дения! Моя подруга Валька Бомбейкина

постаралась! Из хулиганских побуждений.

А может быть, из любви ко мне!

Кошарик диву давался, чего я себя так

уродую! Но я решила не посвящать его в

свои планы. Я придумаю другое объясне-

ние своему маскараду. Подруга – домра-

ботница? Нет, только не это. Надо щадить

самолюбие Кошарика. Иначе тоже на бу-

терброды с авокадо потянет!

Фотографии получились такие, как надо!

Типа, барышня скромна до обморока.

«Из всех кандидаток мы остановились

на вас, – пришел тут же ответ. – Когда вы

готовы приступить к работе?“ – „Хоть зав-

тра», – написала я, понимая, что ситуация

перестает быть легкомысленной.

Тут же раздался звонок. Это была Адель

Евгеньевна, моя хозяйка. Моя? Хозяйка?

Нда!.. Дожилась.

Нет. Лучше сказать иначе. Это была

Адель Евгеньевна, хозяйка дома, который

предстояло мне вылизывать.

Один хрен, как ни крути! Хоть с боку,

хоть в профиль!

У нее был строгий голос. Адель Евгеньев-

на спросила меня о семейном положении.

Я честно призналась, что в разводе. И явно

соврала, сказав, что к гражданам мужского

пола совершенно равнодушна. Следовало

притупить бдительность работодателя, на

всякий случай.

Адель Евгеньевна задала мне кучу во-

просов, вполне уместных для данной си-