За полгода общения прояснилась некая картина нашего взаимодействия. С ее стороны ко мне было выработано потребительское отношение. Она негативно реагировала на мою инициативу в общении, нервно реагировала, если я подходил не вовремя или вел себя как-то неправильно по ее мнению. Также она стремилась получить доступ ко мне в любое время дня и ночи. Она стремилась сделать меня удобным.

Я все время не мог понять, какую потребность она удовлетворяет. Зачем ей постоянно со мной взаимодействовать, если я, как мужчина ее не привлекал? Она постоянно жаловалась на своих парней. Я бы сказал, засыпала диалогами о том или другом молодом человеке. Правда, было несколько ситуации, когда с ее стороны были ужимки с сексуальным подтекстом, а также пошлые шуточки. Возможно, многого я просто не замечал.

У меня есть такая особенность, что в общении с людьми я стремлюсь взаимодействовать с личностью человека. Интеллектуальный характер коммуникации позволял мне находить общий язык как с парнями, так и девушками. Я не преследовал «шкурный интерес», не нарушал личные границы, а также стремился договариваться по любым вопросам. Принцип «не навреди» является основополагающим моего существования. Возможно, поэтому она так ухватилась за меня.

Я хоть и принял роль, но это не значит, что я с ней был согласен. Во общении с ней я был ведом любопытством. Она была непонятным для меня человеком, и я шел на уступки, чтобы как можно больше узнать о ней.

Опять же, кто-то может сказать, что взаимодействуя с ней, я преследовал сексуальный интерес, но нет, ничего подобного я к ней не испытывал. За продолжительное время нашего общения, я стал ее воспринимать как родственника. Как бы это странно не звучало, но за полгода она хорошо «прикипела» ко мне. Ей постоянно нужна была моя поддержка. К тому же, было что-то в ее внутреннем мире и поведении похоже на мою мать.

Мать моя страдала алкоголизмом, и когда мне было семь лет, ее лишили родительских прав. С тех пор я с ней не общался, а когда мне исполнилось семнадцать, она умерла.

За двадцать лет, в моей памяти остались отрывочные воспоминания о ней. Хорошо запечатлелся только эмоциональный фон, связанный с ней. Так как я был ребенком, сознание было слабо развито, в основном были эмоции. Эмоциями жил, эмоции воспринимал и руководствовался также эмоциями.

У меня была сильная чувствительность к эмоциям и состояниям. От этого я всегда страдал и впоследствии изменил себя, где мышление стало основой принятия решений.

Хоть я и лишился матери в детстве, от этого я не страдал. Я ее не любил. Она была скользким человеком, постоянно разочаровывала меня. Для нее обман был нормой жизни. Отсутствие нормальных границ и беспорядочные связи вызывали у меня отвращение. Помимо того, что доверие было утрачено, так она еще постоянно подрывала мое чувство безопасности. Она была типичным манипулятором и, скорее всего, психопатом.

Единственное, наверное, чего я хотел от нее, так это получить ответы, почему она так себя вела, узнать ее как человека. Но моим желаниям не суждено было сбыться. Она умерла, а похожих на нее людей я никогда не встречал.

И вот, наконец-то, я встретил человека, который внутренним миром был похож на мою мать. Это был шанс узнать, чем руководствуются такие люди, как живут и почему так поступают. Появилась возможность заполнить тот большой пробел, который образовался под фразой «моя мать», пусть даже на примере другого человека.

В психологии есть такое понятие как проекция – перекладывание образов с одного человека на другого. Чем менее осознан человек, тем сильнее могут работать подобные защитные механизмы психики. Все мы дети своих родителей и даже если мы их не принимаем, вся наша неприязнь исходит из любви. Безразличие – это отсутствие любви, а неприязнь, это когда ожидаешь одного, а получаешь другое. Так сказать, неудовлетворенное чувство.