Мы снабдили аппарат хорошим ходовым механизмом с самостоятельной регулировкой скорости, безотказно работающими системами магнитов, надежными контактами и переключателями, переделали реле и ввели совершенную трансляционную систему. Последняя представляла собой устройство, через которое все циркулирующие в телеграфной электрической цепи токи самостоятельно передавались в примыкающую, имеющую собственную батарею цепь, так что хотя вся линия была разделена на несколько отдельных цепей, но даже без помощи телеграфистов промежуточных станций разговоры конечных станций велись напрямую.

Такую трансляционную систему я разработал в 1847 году для моих стрелочных и печатных телеграфов и продемонстрировал сконструированный мной для этих целей аппарат, так называемое промежуточное реле[100], комиссии генерального штаба. Настоящее применение трансляция нашла только на аппарате Морзе; впервые ее использовали на линии Берлин – Вена, имевшей в Бреслау и Одерберге трансляционные станции. Здесь необходимо упомянуть, что устройство было значительно усовершенствовано профессором, доктором Штейнгейлем[101][102], тогдашним директором австрийских телеграфов, добавившим самодействующий контакт в ходовой механизм пишущего аппарата.

Дольше всего управления железных дорог оставались верны стрелочным телеграфам с самостоятельным прерыванием. Но здесь мы сами воспитали себе конкурента, доставившего нам впоследствии большие неудобства. Доктор Крамер, школьный учитель из Нордгаузена, в свое время представил телеграфной комиссии небольшой стрелочный телеграф Уитстона, изготовленный по его заказу часовщиком. Аппарат Крамера даже отдаленно не мог достичь результатов моих самопрерывающихся стрелочных телеграфов, за что и был отклонен комиссией. Добросердечному генералу фон Эцелю, да и мне самому стало жаль бедного учителя, истратившего все сбережения на создание аппарата, и так как у комиссии не было денег на изъявление подобных чувств, я выразил готовность купить у доктора Крамера его аппарат за пятьсот талеров. Но уже через полгода Крамер появился с новым аппаратом, в котором использовал мой механизм самопрерывания с той разницей, что для механического передвижения стрелки он добавил часовой механизм. Патентное ведомство не усмотрело в использовании самопрерывания причины для отказа в выдаче патента. Поэтому аппараты Крамера, работавшие так же хорошо и надежно, как и наши стрелочные телеграфы, несмотря на свою примитивную конструкцию, нанесли нам большой урон.

Со времени вхождения в предприятие мое время было полностью занято конструкторскими работами для фабрики и многочисленными взятыми моей фирмой на обслуживание железнодорожными телеграфами.

Но зимой 1849 года я все же нашел свободное время, использованное для описания и опубликования моего опыта в телеграфных проводах и аппаратах. В апреле 1850 года я представил свой труд под названием «История электрической телеграфии» Парижской академии наук. Это стало возможным благодаря счастливой случайности – встрече в Париже с моим другом Дюбуа-Реймоном, собиравшимся представить академии собственную работу и оказавшим мне дружескую помощь, переведя мое сочинение на французский язык. Я до сих пор с большим удовольствием вспоминаю то волнующее, крайнее интересное и поучительное для меня четырехнедельное пребывание в Париже, совместное проживание с Дюбуа и общение с известнейшими естествоиспытателями Парижа. Членами назначенной академией комиссии для проверки моей работы являлись Пулье