Завершилась она уже после отъезда Овечкиной в Америку на роды, так сказать. Но прежде чем Алевтина-минор появилась на свет, произошло следующее. Надя обратилась к иммиграционным властям США с просьбой предоставить ей статус… беженца. Да-да, беженца… Она якобы вынуждена была уехать из России, так как подверглась гонениям за… вынашивание клона. Каково!!

Впрочем, Надюшин шаг объяснить просто. Нашим американским коллегам очень хотелось оттеснить нас от сенсационных исследований, результаты которых могли быть сверхсенсационными. Зачем делиться славой с русскими?! Будет с них и того, что деньжат им подкинули для осуществления начальной стадии проекта.

Пока Надя находилась в России, кинуть нас (извините уж за феню!) было невозможно, но такая возможность немедленно появилась, когда Овечкина оказалась на территории Соединенных Штатов. Полагаю, долго уговаривать Надежду не пришлось, ведь в награду за свое заявления она получала то, чего у нас в России, естественно, никогда бы не получила: дом, машину, солидный счет в банке. Более того, ставши американской знаменитостью, она и замуж вышла вскоре после рождения клона, появившегося на свет точно в предсказанные сроки и безо всяких осложнений. Словом, у разбитого корыта вроде бы оказалась вся моя исследовательская лаборатория и я, в частности. Но в мире кроме обычной элементарной справедливости есть еще и справедливость высшая, я бы сказал, кармическая. Она непредсказуема, таинственна и нетороплива. Она умеет выждать. И воздаст рано или поздно, неожиданно воздаст, на первый взгляд даже как-то нелогично, но воздаст. Так случилось и тут. Янки собрались собрать весь урожай с общих угодий, да не тут-то было. Я-то ведь тоже не лыком шит, хоть двоюродная сестра и считала меня дураком и простофилей. Дело в том, что получить полноценные результаты в ходе наших исследований можно было только в случае обладания информацией, связанной с Алевтиной, и прежде всего включающей линии ладоней обеих ее рук. Естественно, я не торопился передать эту важную информацию в распоряжение американских коллег и уж тем более не собирался делиться ею с ними после предательства Овечкиной.

4

Прошло восемь нелегких для меня лет со дня рождения Алевтины-минор, и вот однажды в моей лаборатории раздался телефонный звонок. Звонили из… Министерства иностранных дел; со мной хотели бы встретиться по важному делу, касающемуся и меня лично. Удивлению моему не было границ. Мы договорились о дне и часе встречи, которая и произошла в условленное время в кабинете замминистра, курирующего внешнюю политику в странах североамериканского региона – США и Канаде. Помимо самого хозяина апартаментов в них находились еще несколько сотрудников МИДа.

– Михаил Арсентьевич! – начал разговор замминистра. – Как мы выяснили, лет семь-восемь назад вы в своей лаборатории вели эксперименты по клонированию человека.

– Это было девять лет назад, – поправил я.

Мой собеседник деликатно улыбнулся и сказал:

– Значит, девять. Прекрасно. Впрочем, сути дела это не меняет… Нам бы всем, – тут он кивнул в сторону сотрудников, – очень хотелось узнать побольше как о самих исследованиях, в популярном изложении, само собою, так и о всех житейских обстоятельствах, связанных с ними.

Я собрался было поинтересоваться, а что случилось? Но К…в опередил меня;

– Вы, конечно, заинтересованы. Неожиданно вызывают в МИД и просят поподробней рассказать о научных делах давно минувших дней…

Я кивнул в ответ.

– Чуть позже, – продолжил замминистра, – вы обо всем узнаете: но было бы целесообразней сначала выслушать вас…