Следом пришли запахи: реагентов, масла, окалины… Мастерская поражала: размеры, светильники с зеркальными усилителями, инструменты всех мастей от самых маленьких до станков – всё было наилучшим.

Гвардейцы закрыли за мной дверь.

Сидящий за столом Александр в простой одежде терялся во всём этом великолепии инструментов и столешниц. Он всё ещё был бледен, и правая его рука лежала на перевязи.

За открытой дверью позади него просматривалась кузница. Я не поняла, зачем так распахивать её, пропуская резкие запахи в основную мастерскую, но, увидев человеческую тень на полу, перестала задаваться этим вопросом.

В кузнице кто-то находился.

Скр-скр-скр – Александр обрабатывал напильником зажатый в тисках трёхгранный наконечник стрелы. Он обтачивал зазубрины на лопастях.

Прижимая Северина к груди, я подошла ближе и склонилась в реверансе.

Александр не смотрел на меня и не разрешал выпрямиться. Стоять так было тяжело, но я готова была замереть в этой неудобной позе хоть до утра, лишь бы смягчить его ярость.

Тень в кузнице дрогнула.

Противно скрипел металл. Северин зашевелился, и я стала осторожно его покачивать.

– Ты очень решительно защищала этого ребёнка, – голос Александра был невыразительно хриплым.

У меня поползли мурашки, и я ниже склонила голову:

– Это мой долг, ваше величество.

– Да, можно сказать, что и долг. – Он перестал затачивать наконечник стрелы, и тишина в мастерской стала подавляющей. – Но что твой первоочередной долг?

Сглотнув, я послушно ответила:

– Служить моему государю.

– Верно. И если что-то будет угрожать мне, что ты должна сделать?

– Всё возможное, чтобы защитить вас, – в моём голосе появилась болезненная хрипотца.

Сердцебиение ускорилось. Пальцы непроизвольно сжимались, стискивали пелёнку. Сквозь ткань я чувствовала нежное тепло Северина.

– Я очень… благодарен за… верную службу, – в интонациях Александра звучала горькая насмешка. – Когда родителей нет, за детьми присматривает опекун. Иногда быть опекуном так выгодно, что это ввергает людей в соблазн.

Я насторожённо посмотрела на Александра. Он раскрутил тиски и вытащил наконечник. Разглядывал зазубрины на лопастях:

– Но это ввергает в соблазн и тех, кого всё устраивает. И в итоге начинается хаос.

Вздохнув, Александр вложил наконечник в тиски другой лопастью и стал их закручивать, чтобы поправить свою работу. Мне хотелось закричать: «О чём ты?»

Александр продолжил:

– Но можно остановить хаос, если наследника у меня не будет совсем.

Мои руки ощутимо задрожали, взгляд метнулся по разложенным на столах заготовкам кинжалов и наконечников стрел.

Мои лихорадочные мысли нарушил голос Александра.

– Чтобы наследник не воспитывался где-то в тайне, стимулируя всех на поиски, подлог и моё убийство в надежде, что тогда ребёнка всё равно привезут во дворец, он должен быть вполне официально и публично мёртв.

Мой взгляд переместился к тени в кузнице: кто там находился? Остановит ли он меня, если я возьму заготовку кинжала и?..

– Вы подавили Вестфолов, ваше величество, – быстро заговорила я. – У них осталось не так много сил и денег, я уверена, вы справитесь с ними и будете здравствовать ещё очень много лет…

Смешок Александра остановил мою речь. Он смотрел на Северина в моих руках со странной болезненной полуулыбкой, и дёргающиеся уголки губ добавляли его выражению некоторое безумие.

Северин наполовину Вестфол.

– Можешь идти, – приказал Александр.

Я в отчаянии замотала головой:

– Ваше величество! Есть другие способы! Если не будет тех, кто сможет использовать Северина, если не будет тех, кто угрожает вашей власти…

– Посмотри, что происходит вокруг! – На бледной коже Александра проступила испарина, тёмные глаза лихорадочно заблестели. Он со вздохом вытер лоб и устало подытожил. – Нужно уметь расставлять приоритеты. Принц Северин помеха для слишком многих. Приготовься к тому, что он должен будет умереть. Разговор окончен.