Немецкая консервативная партия просуществовала с 1881 до 1918 г., после чего влилась в состав вновь образованной Немецкой национальной народной партии (Deutschnationale Volkspartei – DNVP), включившей в программу многие антисемитские лозунги своей предшественницы. Немецкая национальная народная партия стала в 1933 г. на короткое время союзницей партии Гитлера. Этот союз помог недавно назначенному канцлеру добиться большинства в парламенте и принять первые законы, открывшие путь к его диктатуре. После этого ставшая ненужной партия-союзник была под давлением НСДАП распущена.

В начале 80-х гг. XIX в. антисемитское движение пользовалось поддержкой немалой части населения Германии. Под так называемой «Петицией антисемитов», требовавшей от правительства ограничить еврейскую иммиграцию в страну и исключить евреев из числа государственных служащих и преподавателей, весной и летом 1880 г. было собрано 250 тысяч подписей. Однако большого политического веса антисемитские партии в Германии никогда не набирали. Самый значительный успех на выборах в рейхстаг они получили в июне 1893 г. – шестнадцать мандатов. Антисемитские лозунги и призывы из парламентских залов переместились в студенческие клубы и офицерские собрания. Именно там воспитывалась элита Третьего рейха.

Руководители и идеологи антисемитского движения в конце XIX – начале XX в. не имели ни малейшего представления о том, как добиться своих целей. Практически ни у кого из лидеров не было конкретных планов, как слова преобразовать в поступки.

Адольф Штёккер и Генрих фон Трайчке настойчиво заверяли своих слушателей, что у них даже в мыслях нет лишать евреев тех прав, которые те получили в процессе эмансипации. Вильгельм Марр и Отто Гладау носились с идеями законодательно ограничить влияние евреев в экономике и в общественной жизни. Но ни они, ни их последователи не предлагали никаких реальных действий, чтобы сделать хотя бы шаг в этом направлении.

Пожалуй, только Евгений Дюринг допускал физическое уничтожение немецких евреев как возможное решение «еврейского вопроса». Сам он, правда, не верил, что у политиков хватит мужества и решительности пойти на этот шаг, а своими трудами пытался не столько мобилизовать солдат для решительного сражения с еврейством, сколько воспитать сочувствующих и поддерживающих эту будущую битву.

Можно сказать, что антисемитизм в кайзеровской Германии был частью письменной культуры. Эта культура сводилась, по большому счету, к нападкам на еврейских интеллектуалов – от Генриха Гейне до Теодора Лессинга. Не использовать возможность отпустить колкость или насмешку в адрес еврейских литераторов или музыкантов не мог ни один из немецких антисемитов – от Вагнера в середине XIX в. до Фрича в его конце.

Авторы антиеврейских текстов вновь и вновь возвращались к тем же темам и образам, хотя и выраженным различными художественными средствами: от сдержанного тона Фонтане до элегантных языковых кружев Томаса Манна. Это стало своеобразным общественным ритуалом, магией, смысл которой заключен в себе самой и не требует никаких иных действий и поступков.

С появлением на общественной арене Адольфа Гитлера положение радикально переменилось. Для будущего фюрера Третьего рейха «живое слово» стояло неизмеримо выше письменной речи. Это убеждение он высказал в своей программной книге «Моя борьба». В действенности живой речи он видел причину победы Французской революции и широкого распространения марксизма. В обоих случаях победу праздновала не идеология, а риторика, не идея, а пропаганда.

Письменное слово ассоциировалось у Гитлера с ненавистными ему интеллектуалами, «чернильными душонками», которых он презирал и постоянно высмеивал. Сам он написал только одну книгу, и то лишь тогда, когда был оторван от трибуны годовым заключением в тюрьме. Никто из писателей не вызывал в нем уважения. Даже признанный идеолог нацизма Альфред Розенберг рассматривался фюрером как безвредный, но и не очень нужный образец интеллектуала. Книгу Розенберга «Мифы ХХ века» Гитлер так по-настоящему и не прочитал, хотя считал себя специалистом по антисемитской литературе.