Терпимость к чужим религиозным взглядам закреплена в молитве, которую должны повторять все жители Утопии. Ученые могут становиться должностными лицами в органах власти или священнослужителями. В Утопии есть и рабы. Мысль о войне в целом противна жителям Утопии. Если они полагают, что союзная им страна подверглась необоснованной агрессии, ей будет оказана военная помощь. При этом жители Утопии предпочитают захватывать вражеских солдат в плен, а не лишать их жизни. Им претит мысль о победе, добытой в кровопролитии. Главная цель войны для них заключается в том, чтобы добиться ситуации, когда не было бы никаких войн.

Большинство критиков считают «Утопию» Мора сочинением, послужившим основой для целого ряда важных моделей «социального будущего». Маркс окрестил Мора «коммунистическим героем». Герберт Уэллс, напротив, рассматривал в качестве первой современной утопии общество, представленное в «Новой Атлантиде» Фрэнсиса Бэкона, опубликованной столетие спустя в 1627 г. (Andrews 1901; Kumar 1987: 198–199).

В «Новой Атлантиде» описываются обычаи утопического общества, обнаруженного на одном из островов, прежде всего обычаи государственного научного учреждения – Дома Соломона, рассматриваемого в качестве «государственного ока». На вооружении ученых Дома Соломона имеются многочисленные научные приборы, процессы и методы. В одной из сцен сочинения глава Дома Соломона демонстрирует европейскому путешественнику научные исследования, в которых применятся метод Бэкона. Исследования эти нацелены на понимание и покорение природы и использование полученных знаний для совершенствования общества.

Схожие взгляды были разработаны и жившим в XVIII столетии ученым маркизом де Кондорсе. Он всматривался в «океан будущего» и предрекал становление прогрессивного мира будущего, основанного на равенстве, просвещении и обществах, мудрое руководство которыми осуществлялось бы мировой коллегией ученых (Kumar 1987: 44). Благодаря своему динамичному развитию наука превращалась в коллективную силу, способную преобразовать и усовершенствовать мир.

Романист Анатоль Франс подошел к вопросу с более общих позиций, размышляя о положительных возможностях утопического мышления. Он утверждал, что «без утопистов далекого прошлого люди до сих пор жили бы в пещерах, несчастными и обнаженными <…> Из благородной мечты вызревает благая реальность. Утопия представляет собой принцип всеобщего прогресса и очерк лучшего будущего» (цит. по: Mumford 1922: 22). До XIX в. будущее редко понималось в качестве иного места, некоей еще не открытой страны. В XIX же столетии произошел всплеск идей с развитием подробных концепций утопий будущего (Armytage 1968). Многие футурологи предрекали динамичную роль новых наук и технологий, прежде всего парового двигателя и электричества, в строительстве нового, лучшего мира будущего (Kumar 1987: ch. 1; Morus 2014).

Некоторые утопии рассматривались как близкие к практической реализации, другие же – как возможные в весьма отдаленном будущем. Среди соответствующих примеров следует назвать концепцию «подлинного коммунизма» Маркса, который должен был стать результатом классовой борьбы, а также утопию свободных рынков, разработанную Джоном Брайтом и Ричардом Кобденом (Kumar 1987: 46–49). Весьма значимым оказался предпринятый в начале XIX столетия Робертом Оуэном эксперимент по созданию образцового фабричного поселка в Нью-Ланарке, Шотландия. Эта ставшая реальностью утопия послужила примером для создания в течение последующих ста лет целого ряда иных утопических коммун. Размышления самого Оуэна о нью-ланаркском эксперименте вышли под названием «Новый взгляд на общество» (Owen 1970 [1813/14]). Оуэн критиковал конкурентный и отчуждающий характер промышленного капитализма и выступал за создание относительно небольших «кооперативных поселков». Численность населения каждого из таких поселков должна была составлять примерно одну тысячу человек. В них должны были быть общественные здания, кооперативные предприятия, игровые площадки, общественные кухни, лекционные залы и школы. Оуэн полагал, что кооперативные поселки смогут оказаться полезными в деле коррекции «обесценивающего» эффекта новых технологий и машин (Owen 1970 [1813/14]: 53; о «реальных утопиях» последнего времени, многие из которых были также невелики по своим масштабам, см.: Wright 2010).