Образ монашки, кстати, оказался весьма впечатляющим. Лика всё равно притягивала взгляды. Придраться мне было не к чему, а она продолжала тянуть на себя внимание, как магнитом.

У неё даже волосы уложены не игривыми локонами, а вполне скромным пучком, и лишь прядь вместо чёлки как бы намекает, что в девушке прячется больше, гораздо больше, чем она показывает.

– Как тут моя систер? Справляется?

Гоша поглядывает на монитор, но я отключаю бесплатный показ элитного кино.

– Вполне. Они с Щелкуновым стабильно выдают высокие показатели продаж. Но ты же понимаешь, что за два дня чудес не бывает.

– А мне чудеса и не нужны, – пожимает Егор плечами. – Пусть среди людей крутится, чем-то занята – и ладно. А дальше будет видно. Может, и правда, пристрою Анж куда-нибудь в бутик модной одежды. Это ей подходит куда больше, чем скучная оргтехника.

За оргтехнику обидно, но в душе вспыхивает надежда: это как раз идеальный вариант развития событий. Лика исчезнет, и всё встанет на свои места.

– Так, может, зачем тянуть? – вздрагиваю я как боевой конь при звуке трубы. – Таким девочкам, как Лика, нужно творчество, а не мучение. Мы же все прекрасно знаем, какие горячие отношения связывают её с техникой.

– Э, нет, брат, – ржёт друг-предатель, – два месяца. Ты обещал мне два месяца! Посмотрим, что получится, а лишь потом будем думать, какие шаги делать дальше. А пока я её никому доверить не могу. В тебе я на тысячу процентов уверен: и присмотришь, и поможешь.

Я ему, конечно, не то чтобы и обещал, но надежды избавиться от головной боли рассыпаются в прах.

– Ладно, я пошёл. В случае чего – звони.

Я киваю и упрямо думаю: вот ещё, не дождёшься. Нет ни одной ситуации, чтобы я не мог самостоятельно справиться. Разберёмся как-то и без братской дружеской помощи.

Я снова включаю и бросаю взгляд на монитор. До обеда – считанные минуты. В обеденный перерыв мы ходим в кафе напротив. Раньше я там бывал нечасто, а теперь – регулярно. Из-за Лики, конечно. Вдруг её кто-то надумает обидеть? А я за неё ответственный. Перед Георгом потом не отмоешься.

Я подавляю в груди другие мотивы. Прочь! Я всего лишь соглядатай, получил на два месяца дополнительную работу, которую должен выполнить хорошо.

Правда заключается немного в другом: Егоровой двадцать восемь годиков, девочка она очень взросленькая – замуж вон сходила и вообще. Ей ни воспитатель не нужен, ни надзиратель. Она со всем сама прекрасно справляется. Юрик вон за ней – хвостом бегает.

Справедливости ради, на работе – она за ним. Цепко смотрит, расспрашивает, что-то записывает. Она и продаёт неплохо. Там, где делает проколы её неопытность, с лихвой компенсирует её очарование, улыбка, контактность. Она ведь умеет – ладить, молчать, ублажая противных покупателей. Но как только мы сталкиваемся, искры летят во все стороны, и ни о каких поблажек в мою сторону речи быть не может. Впрочем, я сам виноват, когда в штыки принял её появление здесь.

А вот и любитель многофункциональных устройств явился! И прямой наводкой – к Лике. Юрик без дела прохлаждается, но нет, ему, козлу, Лику подавай.

Я почувствовал, что завожусь только от её улыбки и благожелательности. Я же говорил – припрётся! Надо было с ней поспорить на что-нибудь. Сейчас бы выигрыш сбивал. Почему-то представил, как она меня целует. Галстук рванул. Жарко. Кондиционер, наверное, испортился, надо мастера по оборудованию вызвать, пусть посмотрит.

К чёрту! Почему я должен это терпеть? Уже, между прочим, без одной минуты как обед! Всё остальное – как в дурацком кино. У меня, наверное, от испорченного кондиционера клеммы в башке расплавились.