– Идемте, девушка. Мне быстрее и удобнее довезти вас, чем караулить в темном дворе, пока такси подъедет.

– Не надо меня караулить!

– Надо. Потому что вы пьяная, – чеканит Иван, и мне становится так обидно, что я хлюпаю носом. Покорно иду туда, куда он меня увлекает – больше нет сил спорить.

Увы, Иван прав. Я действительно пьяна, хоть и не по своей воле. Я не привычна к алокоголю, и крепленый Олегом лимонад сильно ударил в голову. Я на взводе, болтаю глупости, а мысли в голове так и скачут, и обуздать их не получается.

– Ты с ума сошел?! – ужасается Карина. – Зачем тебе везти ее? Она сама доберется!

Иван действует чисто по-мужски – не объясняет причин своих поступков. Он открывает дверцу, впихивает меня на заднее сиденье и пристегивает ремнем. Когда он наклоняется, чтобы защелкнуть замок, меня обволакивает сложным ароматом мужского одеколона. Грейпфрут, мята… древесные ноты. Непроизвольно вдыхаю очень глубоко – от этого икота, слава тебе господи, прекращается.

– Куда вас отвезти?

– Красного Октября двадцать четыре, второй подъезд, – бормочу скороговоркой.

– Боже, какая даль! – досадует Карина. – Придется делать крюк. Поздравляю, Иван, ты испортил нам вечер.

– Не переживай. Мы подбросим эту особу и продолжим его, – бесстрастно успокаивает ее Иван. Тяжелый стыд вжимает меня в кресло и заставляет опустить голову.

Мы едем бесконечно долго по темному городу. Фонари гипнотически мелькают за окнами. Машина идет плавно и бесшумно. Я бы заснула, но Карина всю дорогу громко возмущается.

– Иван, рыцарство нынче не в моде, – говорит она ядовито. – А вдруг эта девчонка – оголтелая феминистка? Она тебя за рыцарство потом по судам затаскает.

– Не затаскает. У нас такое не принято.

Карина продолжает гундеть.

Иван протягивает руку к проигрывателю и прибавляет громкость. Салон наполняют звуки латиноамериканского джаза.

– О, Дос Гардениас! – радуюсь я. – Буэна Виста Сошиал Клаб!

– Ну надо же, меломанка! – ядовито восклицает Карина. – Слова-то какие знает!

Презрительно фыркаю, а Карина истолковывает этот звук по-своему.

– Иван, кажется, ее тошнит. Она сейчас нашу машину изгваздает. Высади ее немедленно!

Иван, не поворачиваясь, передает мне через плечо пакет – простенький такой, из «Пятерочки».

Выхватываю пакет – хотя он мне и не нужен. Я говорю Карине – точнее, за меня говорит пьяная задиристость:

– Вы владелица этой машины?

– Это машина Ивана, – презрительно бросает она.

– Тогда чего вы распоряжаетесь? Хозяин тут ваш Иван. Слушайтесь его.

Иван издает непонятный звук – неужели ему смешно?

– Помолчала бы, пьянчужка, – огрызается Карина.

– А вы злая, – говорю с сожалением. – Красивая, но злая. Как Снежная Королева. У вас не сердце, а осколок льда.

– Иван, она меня оскорбила! Хватит, мое терпение лопнуло. Или она, или я!

Машина останавливается на светофоре, и Карина, драматично щелкнув ремнем, открывает дверцу, выскакивает из салона и шагает вдоль тротуара. Идет не спеша – чтобы Иван успел одуматься и догнать ее. Чтобы все было красиво и правильно, как в кино.

Но тот лишь коротко бибикает и трогается с места. Едет себе дальше, словно ничего не случилось.

– Эй, погодите! Вы так и отпустите ее одну? – изумляюсь я. – Надо ее вернуть и проводить. Поздно ведь, темно!

– Ее дом за углом. Она сама прекрасно дойдет. Уговаривать ее – трата времени. Я Карину хорошо знаю. Она любит долгие сцены с антрактами и монологами.

– Вот как… – я теряюсь перед таким жестоким хладнокровием. Карину понять можно – я действительно испортила ей вечер. Мне ее жаль. Но не от чистого сердца. Стыдно признать, но где-то в его глубине теплится злорадство. И мне почему-то приятно, что Иван осадил подружку и не стал унижаться. Видимо, не так уж Карина ему дорога.