«Ревнуют, – решили мы, – И надо поскорее установить, чьи это молодые люди…»

Ребята тем временем высыпали часть сухой смеси в котелок и принялись медленно заливать её водой, перемешивая ложкой и давя сырые комки слипшегося порошка. Когда он растворился в воде, котёл поставили на огонь, а одна из девушек вынесла из-за палатки охапку местной крымской конопли – такие кусты метра по полтора.

– Знакомьтесь, это Лана, – представила нас Ариша, а две другие её подруги ловко, одним движением счищали листья со стеблей и бросали их в котёл.

– Я Кира, – улыбнулась одна.

– А я Тася, – представилась другая.

– Очень приятно.

Мы с Илюшей один раз уже пили молочко и даже помогали его готовить, поэтому уже считали себя знатоками этого процесса. Стоя у костра, мы наблюдали за медленным кипением темноватой массы и даже пытались поначалу давать какие-то советы, но парни только сурово зыркали в нашу сторону и мы быстро поняли – в нашей помощи они не нуждаются.

– Вы лучше им не мешайте, они справятся, – сказала Лана, неожиданно обвив руками Илюшин торс, – Пока оно приготовится, пойдёмте пока поплаваем!

– Да, идём плавать!

– Плавать в полнолуние!

И девушки принялись раздеваться, легко высвобождаясь от одежды, словно сбросившие старую кожу грациозные змеи. Луна осветила их обнажённые тела и, хотя на диком пляже Симеиза все девушки тоже так загорали и мы с Илюшей думали, что уже вполне к этому привыкли, но в этот раз моментально возбудились.

Поэтому мы быстро всё с себя сняли и прыгнули в воду. А они со смехом побежали за нами, поднимая брызги.

Мы плыли по лунной дороге, поддаваясь её притяжению, а когда я повернул назад, то увидел рядом с собой Аришу. Вместе мы возвращались, а когда я почувствовал под ногами дно, то одновременно с этим ощутил и её прикосновения.

Какое-то время мы целовались и гладили друг друга, а потом, в паре десятков метров от нас я обнаружил Илью, обнимавшего Лану. Судя по всему, они тоже занимались чем-то подобным. Две их подруги плавали где-то вдалеке, и я понял, что на берегу остались их молодые люди, а Лана и Ариша сейчас распределили нас между собой.

Выходить из воды не хотелось, но нас позвали на берег – молочко было готово.

Я натянул шорты, а девушки так и остались – из одежды на них были лишь бусы и украшения из бисера. Они окружили нас, улыбались, гладили по плечам и шептались между собой:

– Забираем этих мальчиков…

– Они хорошие…

– Т-ш-ш…

Каждому из нас налили по гранёному стакану тёплого молочка. Мы медленно выпили его вместе со всеми и были уже абсолютно пойманы в их лирические сети, и я до сих пор не могу до конца объяснить, что именно меня тогда насторожило. Наверно, именно их приветливость – что-то в ней проглядывало не совсем человеческое.

За два года самостоятельных крымских путешествий и жизни в подобных лагерях я успел стать свидетелем множества бытовых разборок и конфликтов, которые всегда случаются между людьми, живущими на общей территории.

Здесь же ничего подобного не происходило – или, по крайней мере, казалось.

Однако отстранённое поведение двух парней на фоне их подруг выглядело странным, поэтому я решил заговорить с одним из них и попытаться его расспросить.

Я подошёл к костру, где сидел сейчас только один из них и начал с дежурной фразы:

– Как же у вас здесь хорошо…

Парень молча бросал в костёр хворост.

– А давно вы тут? – поинтересовался я.

Тогда он повернул ко мне голову.

– Кто-то давно, а кто-то не очень, – проговорил он и добавил ещё тише, – Уходите отсюда, пока ещё не поздно.

– Прости, что? – удивлённо переспросил я.

– Бегите быстрее… – сказал он, переворачивая горящие в огне ветки, – Ещё успеете…