Как тут не стать стервой Татьяна Алая

1. Глава 1

Пролог

В первый раз это случилось, когда Ире было примерно лет двенадцать или около того.

В очередной раз властный голос матери раздался у нее над ухом с приказом сделать уроки, а только потом убраться в квартире. А Ира всего-то начала все делать в обратной последовательности. Как это обычно бывало, девочка тут же вздрогнула от окрика, и вжав голову в плечи, уже было поплелась выполнять. При этом испытывая почти инстинктивную потребность угодить матери. Но вдруг в ней проснулся внутренний голос. В первый раз он был так четок внутри нее. И вкрадчиво, уговаривающе, но вполне уверено ей сказал, что Ира тоже личность. Пусть не очень взрослая и не совсем еще самостоятельная, но у нее тоже есть право голоса, право желаний и право решать. Уж во всяком случае, что ей делать хотя бы по мелочам. С чего начать: с уборки или с уроков точно. Ведь она не то, чтоб отказывалась делать но просто хотела по-другому, как ей удобнее, чем сказано. Сначала уборка, а потом уже приступить к урокам, чтобы не быть ограниченной во времени.

Ира прекрасно понимала важность получения знаний, чтобы не стать какой-нибудь швалью подзаборной, со слов матери. Но при этом у девочки были свои приоритеты в том, как она и что хочет сделать,. Она ведь не комнатная собачка выполнять приказы!

И именно послушав этот странный и пока еще тоненький голос в тот первый раз, Ира вдруг остановилась, повернулась к матери и сказала:

– Нет, я сначала закончу подметать, а потом сяду за уроки.

Она видела, как глаза матери наливаются бешенством от того, что какая-то пигалица, ее собственная плоть и кровь, не имеющая ни на что право, смеет тут указывать. И тогда же Ира огребла первую оплеуху, от которой у нее еще дня три болела щека. Но свое мнение девочка все равно не изменила, за что была наказана и сидела все три дня в своей комнате без телефона, телевизора и общения. Мать с ней не разговаривала, сказав, что дочь должна к ней прийти и извиниться за свое ужасное поведение.

Но Ира не пришла...

А честно отсидела в комнате в одиночестве все три дня. Мать злилась, и потому, хорошо, что кормили. Отца у нее вообще не было, во всяком случае, девочка его не помнила. А лишь в нынешней ситуации лишь тихо порадовалась, что не получила еще от него ремня до кучи.

Зато в эти три дня у нее было много времени подумать. И Ира думала и размышляла, опять думала и размышляла, а затем поняла, что если она не будет любить и уважать себя сама, то другим вообще будет на это абсолютно наплевать. А голос внутри не умолкал.

Собственно, с того знаменательного дня этот голос с каждым днем становился все более громким в ее голове. И она всеми силами и не взирая на наказания, ремень, окрики и оскорбления, а все чаще оплеухи, слушала этот свой голос, который креп с каждым днем. Она все чаще стала поступать так, как считала правильным сама. Конечно, шишек и ошибок наделала вагон и маленькую тележку,. Да и постоянно получала за свою наглость и неуживчивость как от матери, а все больше от сверстников по полной программе. Но это только почему-то укрепляло ее характер, делало жестче и независимей.

В итоге через пять лет из Иры получилась первая оторва в школе, которая «связалась с плохой компанией». Как в один голос кричали преподаватели.

«Хотя что плохого в уверенных двадцатилетних парнях на байках?» - думала девушка в тот момент.

Но все больше голосов твердило ей, что она вообще « кончит плохо», и то же самое втолковывали ее матери в один голос учителя и знакомые.

Через какое-то время и мать тоже, считая дочь самым бессердечным, неблагодарным и эгоистичным созданием, отказалась от попытки исправить Иру. Поначалу она еще пыталась сначала ругать и еще жестче наказывать, потом плакать, потом начала закатывать истерики, но в итоге просто плюнула и начала жить своей жизнью, а дочь стала жить своей. Теперь они просто стали существовать рядом как соседи, или, скорее, как почти чужие люди, потому что даже у соседей отношения бывают теплее.

Уже к 16-ти годам такой жизни Ира поняла, что она самое большое разочарование своей матери, а доказывать обратное не собиралась.

Но, к удовольствию или неудовольствию ее учителей, собственной матери и всех окружающих, поставивших на ней большой крест, к двадцати пяти годам Ира стала одним из самых известных фотографов, которого стремились нанять все самые крупные модные журналы и клиенты. При этом она была независима, красива, достаточно богата, но осталась все с тем же «скверным неуживчивым» характером, за который ее так не любили. Но теперь это нисколько не мешало ей быть первой, самой желанной и высокооплачиваемой в своей профессии.

Наше время

– Ирина Вячеславовна, как нам лучше поставить свет? – спросил ее помощник Сергей, отвлекая от воспоминаний, так внезапно нахлынувших.

Та очнулась от своей задумчивости, прерванной громким голосом парня. Она стояла в мастерской своего офиса и сразу подумала, что слишком уж увлеклась тем, что уже давно прошло, впав в воспоминания. А впереди еще тяжелый рабочий день.

– Значит так, один поставь слева, один мне нужен сверху. И экран не забудь, – сказала она, показывая рукой нужные ей места расположения, звеня многочисленными браслетами на запястье. – И мне это все нужно через 15 минут и не позже! Или разгоню вас к чертовой матери! – добавила Ира тоном, который исключал всякие вариации на тему простой шутки или флирта.

Сергей тут же побежал расставлять, понимая, что начальница сегодня явно не в духе, как и всегда в первый день нового проекта. Об этом с ним уже поделились гримеры, а помощником грозной Ирины он работал всего месяц от силы.

Девушка села в свой любимый студийный стул и начала перелистывать записи по раскадровке, задумке, требованиях заказчика и свои мысли, чтобы освежить все перед съемкой. Этот контракт был так важен.... Она добивалась его почти месяц, а в случае удачи, это сулило студии безбедное существование года на два.

Ира как всегда была в своем любимом черном цвете, кожаных штанах и черной легкой кофте с открытым плечом, а на руках множество браслетов. Меньше пяти она вообще не носила. Ей нравилось, как они оживляют звуками ее жесты при каждом движении, дополнительно привлекая внимание подчиненных. Ира так же предпочитала длинные серьги и распущенные по плечам волосы. Сегодня она могла позволить себе неформальный стиль. Именно его предпочитала, когда работала.

Перед начальницей суетились люди, устанавливая аппаратуру, настраивая свет и уже стояли две модели, ожидая съемки.

– Так, я не поняла. Все готово или нет? – бросила вопрос Ира, с недоумением посмотрев на большие дорогие часы, удивленная, что народ еще суетится, когда 15 минут уже давно прошло.

– Все сделано, – поспешно сказал появившийся неоткуда Сергей, слегка запыхавшись. Он знал, что в таком настроении начальница вряд ли проявит понимание задержки выполнения ее требования, и поэтому с легкостью можно попасть под раздачу и вылететь как пробка из бутылки с этой очень даже хорошей работы.

– Отлично!

Говоря это, она встала и стала сама проверять соответствие того, что хотела и просила тому, что сделали.

– Вот это на пару сантиметров левее, – сказал Ира, показывая рукой. Все тут же было быстро и молча сделано, и тогда с довольным видом кивнула. – А теперь, ребята, начнем! – сказала Ирина, хлопнув в ладоши.

Это было ее привычкой. Сразу после таких слов началась дикая суета, со стороны казавшаяся полным хаосом, но в то же время все было строго отработанно. В этом процессе каждый знал свое место и что должен делать.

Через почти четыре часа непрерывной работы Ира была недовольна тем, что получалось. Ей не нравился свет, не нравились модели, а особенно получившиеся фотографии. Все стояли на ушах и боялись сказать лишнее слово, видя такое настроение. В общем-то она была нормальной, адекватной начальницей, даже очень даже справедливой, но в плохом настроении не гнушалась наорать и послать подальше, все чаще нецензурно.

Ира же смотрела промежуточные кадры и понимала, что все не то. Ей не нравились костюмы, не нравились эти тупые рожи молодых выбранных ранее моделей, которые кроме выражения самовлюбленности и желания трахаться ночь и день напролет ничего не выражали. Ее не цепляло то, что получалось, а значит это все очень плохо.

– Сереж, – позвала она.

– Да, Ирина Вячеславовна, – выдохнул подоспевший парень.

– Я понимаю, что ты работаешь без году неделя, но хватит эти отчества, я тебе что, тетка старая? Зови по имени, но на Вы, если уж тебя прет быть воспитанным, и хватит, - проворала начальница.

На этом она замолчала и задумалась, пытаясь понять, как построить свой завтрашний день.

– Значит завтра эти две рожи, – и она показала на моделей,, высокомерно и в ленивой позе ожидающих следующего этапа сьемок, – чтобы я их больше не видела. Пусть пришлют мне фото других, поумней что ли.

И она в задумчивости наклонила голову, рассматривая юношей лет восемнадцати, не больше, пытаясь понять, чего в них ей все-таки не хватает.

–Да, пожалуй, поумней и постарше что ли. А потом, почему два парня? Это что, концептуально? Опять же, это что происки геев? – пробурчала Ира. – Давай девушку и парня. Пара скорее зацепит большую аудиторию. Пусть вечером мне на комп сбросят примеры новых моделей, кого могут предложить.