С ее родом занятий это, конечно, не вяжется, но она терпеть не может уборку. Особенно посуду. В остальном на нее можно положиться. Она честная и добросовестная. Ей нравится заниматься больными, и стариками тоже. Она чувствует себя нужной. Даже если иногда смеется, рассказывая Тому совсем не смешные истории. Такие, каких обычно не рассказывают. Слишком интимные.

Но посуда… Это действительно проблема.

Может, это у нее осталось с детства, когда ее заставляли мыть посуду на всю семью, иначе оставляли без обеда. Наверняка это все оттуда.

Бедная мама.

Том подъехал к огороду соседей. Тех, которые называли друг друга на «вы» и разговаривали вежливо, даже когда сердились. Он спрятал велосипед в кусты, подошел к изгороди и прислушался. Ни души, даже кота не видать. В субботу в такое время хозяев никогда не бывает. Наверно, ездят по магазинам или ходят по гостям.

Вот и хорошо. Можно как следует оглядеться.

Том набил свой мешок и положил его у дырки в изгороди. Три морковки, три лука-порея, три репчатые луковицы и девять картофелин. Ему было не по себе. Обычно он так много не набирает. Он вернулся, чтобы уничтожить следы своего пребывания. Очень тщательно полил картофельный куст, который вырыл, а потом посадил обратно. Может, еще приживется?.. Заранее никогда не знаешь.

Еще оставалось время до возвращения хозяев. Он толкнул дверь и впервые вошел в сарай, стараясь не наследить. Остановился перед высокими стеллажами с инструментами, разными материалами для поделок и коробками всех сортов. Все аккуратно расставлено, разложено и снабжено этикетками. На столе стоят одна на другой плетеные корзины с осенними яблоками прошлогоднего урожая. Он спрятал три яблока в карман и с хрустом надкусил четвертое.

Мало-помалу он успокоился. Почувствовал себя как дома.

Решил заглянуть и в теплицу. Уф, как здесь жарко. Приятно пахло влажной землей. Повсюду цветочная и овощная рассада. На цветных фотографиях показано, что из всего этого должно вырасти. Больше всего помидорных кустов. Красные, оранжевые, желтые, зеленые, даже черные плоды. В форме груши, перца, сердечка… Никогда такого не видел.

Ладно, пора уходить. Он забрал мешок и нырнул под изгородь. Но, вылезая с другой стороны, замер. Кот. Вот он, тут как тут. И смотрит так же злобно, как в прошлый раз. Том опять отвел смущенный взгляд. Где-то он слышал, что кошкам нельзя смотреть прямо в глаза. Они воспринимают это как вызов и становятся агрессивными. Мешок болтался у него за спиной, но из кармана он достал три яблока. Слегка пожал плечами, как бы извиняясь: видишь, всего три яблочка, не сердись, ладно? Кот поднялся и медленно двинулся к нему. Разумеется, на трех лапах. И все той же устрашающей походочкой. Он шагал, не отводя от Тома глаз, и вдруг одним прыжком оказался под изгородью и исчез. Том перевел дух. Опять его в жар бросило.

Он прислонил велосипед к дереву. Потом прислушался. Из дома не доносилось ни звука. Подхватив мешок, он побежал вперед и заколотил в дверь. В ответ – тишина. Он тихонько толкнул дверь:

– Мадам?

По-прежнему никакого ответа. Он подошел к креслу, в которое накануне вечером усадил Мадлен. Она сидела все в той же позе, укутанная в одеяло, глаза закрыты. Дотронуться до нее он не осмелился. А вдруг она холодная? Это будет значить, что она умерла. Об этом даже думать страшно.

– Мадам? Вы меня слышите?

Он понял, что говорит очень тихо. Может, слишком тихо?

– Мадам! Прошу вас, мадам!

Она внезапно открыла глаза. В панике схватила его за руку. Уставилась на него выпученными глазами:

– Кто здесь? Что случилось?