Он помолчал, а когда заговорил снова, вернулся к тому, с чего начал:

– В общем, что я хотел тебе объяснить-то… Я решил повидаться с Джос, ну, просто поговорить с ней. Мы ведь с ней знали друг друга еще до того, как я наделал глупостей. И вот вам пожалуйста. Понимаешь, если давно не трахался, начинаешь воображать себе всякое. Фантазия разыгрывается будьте-нате. В тюряге по-другому никак. Не то рехнешься… Ну и в тот день что-то на меня нашло. Но я не хотел ее обидеть, твою сеструху. Чем хочешь клянусь. Правда не хотел.

Он вдруг зарыдал взахлеб, как ребенок. Тому стало не по себе. Он сидел и ждал, когда это кончится. Наконец Сэмми перестал всхлипывать. Только носом пошмыгивал. А потом уткнулся подбородком в колени. Стал смотреть на воду. Как Том. Тот уселся в паре метров. По другую сторону камня.

Сэмми вроде бы успокоился. Собрался с духом и выпалил:

– На самом деле я, наверно, просто непрушник.

– Непрушник – это как?

– Это когда за что ни возьмись, куда ни сунься, кругом одно дерьмо получается.

– И как по-вашему, давно с вами такое?

– Я так думаю, что всю жизнь. Хотя нет, я так говорю, потому что не очень помню, что было раньше, когда я был маленький. Я себя помню начиная… да вот с твоего возраста примерно. Тебе сколько?

– Одиннадцать.

– А-а.

Он прикинул в уме:

– Выходит, ты родился чуть позже после того, как меня замели… Послушай, а ваша мать, ну, твоя и Джос, она сейчас где?

– Она умерла.

– А. Понятно.

Какое-то время они завороженно следили за бликами на воде. Потом Том встал.

– Погоди. У тебя есть еще пять минут?

– Ну есть, а что?

– Я б тебе рассказал, что было дальше…

– Да у меня дел полно.

– Тогда в следующий раз, ладно?

– Хорошо.

– Ты славный паренек.

– Да чего там… Ну, я пошел.

– Ага, конечно, до свиданья… Эй, малый! Только не думай, что я спятил, понял? Ничего подобного. Когда я сидел в кутузке, меня водили к психологам. И они сказали, что проблема в другом. Да что б они ни плели, я и без них понял, в чем тут дело. Непруха, говорю ж тебе. Может, я однажды пописал на тотемный столб и сам того не заметил. Иначе откуда все это? Да нет, шучу… Но, как ни крути, есть в этом что-то странное. Что-то такое наверняка случилось. А иначе с чего мне так не везет?

– Мне уже правда пора.

– А, конечно, конечно, извини, малец. Тогда до встречи, ладно? Вот поделился с тобой, и вроде полегчало. Только сеструхе ничего не говори, о’кей? Я должен сам все исправить. Пока не знаю как. Но раз я все равно ни о чем другом думать не могу, то что-нибудь обязательно придумаю.

Он прислонил велосипед к дереву. Прислушался. Из дома не доносилось ни звука. Том достал ключ и пошел к двери. Почему-то он ужасно нервничал. На нем впервые лежала такая ответственность. Он отпер дверь. В нос опять шибануло запахом кошачьей мочи. Он не стал закрывать дверь и оставил ее широко распахнутой. Почуяв его, оба – и пес, и кот – подняли головы. У собаки глаза были слегка подернуты мутной пленкой. Слепая, наверное.

Том отправился в кладовку за мешком с сухим кормом. Услышав шум, кот встал и с трудом потянулся. Побрел к порогу и уселся на крыльце, на солнышке. Том встряхнул мешок с кормом. Тем временем псина тоже поднялась. Задела лапой стоящую рядом корзину и чуть не упала, но, шатаясь, продолжала упорно продвигаться вперед. Срочно понадобилось на улицу, по нужде. Наткнулась сначала на стул, потом на кота, разлегшегося на дороге, и кубарем полетела со ступенек. Том помог ей подняться. Собака его даже не заметила и поплелась к дереву. Дошла и задрала лапу прямо на его велосипед. Том растерянно смотрел, как пес мочится на колесо.