Вернёмся к теме. Поскольку уже известно, как дважды два, что древнее исконно русское имя Соня – это «любительница поспать», то сразу перейдём к подробному разбору понятия «сон». Какова этимология данного слова?

Однокоренные смысловые созвучия в других языках не сразу делятся с нами «секретами», по-сути, дублируя русские фонемы: литовский snaudalius, snučas, snūda – соня; английский somnolent [ˈsɒmn (ə) lənt] – сонный, сонливый; испанский sueño, ensueño – сон; польский sen —сон; португальский sono —сон. Но вот, в латинском уже появляется некий «намёк» на разгадку: somnium, somnus, sopor —сон. То есть, кроме сходства первых двух форм со старославянским сънъ —сон, латинское sopor —сон, удивительно напоминает русское сопот – сопение, откуда, кстати, и шёпот – шипение! А ведь правда, однородные русские сипеть – хрипеть, и храпеть – спать, и в самом деле, имеют одно и то же значение – «шумно дышать», о чём не дадут соврать: венгерский szuszog, szipákol – сопеть, испанский resoplar – сопеть, литовский šnarpšti – сопеть, чешский supět – сопеть! То, что это имеет отношение к понятию «сон», чётко проявляется в португальском resSONar – храпеть. В английском, так вообще, корневая матрица S-N связана не только со сном, но и с… носом, как и с его функциональной деятельностью: snatch [snætʃ] – отнять, сон; sniff [snɪf] – нюхать; snivel [ˈsnɪv (ə) l] – хныканье, нытьё, шмыгать, высморкать нос; snooze [snuːz] – сонный, сон, клевать носом; snook [snuːk] — длинный нос; snore [snɔ] – насморк; snout [snaʊt] – нос, сопло, носик, сопатка; snoop [snuːp] – совать нос; snuff [snʌf] – нюхательный, понюшка, нюхать; snuffle [ˈ ʃʌfl] — сопение.

Исходя из этого, приходим к выводу, что корнеслов СОН, а также его вариация в глаголе СПать, говорит нам, прежде всего, о его рождении на звукоподражательной основе, потому и сливаются в унисон два разных по семантике, но единых по аудиогену образования: СЫ’ПАТЬ и заСЫПÁТЬ, как впрочем, и сам последний двусмысленный глагол засыпáть – а) закапывать, зарывать; б) погружаться в сон! По такому же принципу возникли и другие иноязычные построения например: русский корень в слове ХОБот, как носителе звукоимитации на дыхание слона, находит своё зеркальное отражение в таджикском хоб —сон, мечта, грёзы; шведский dröm —сон, сновидение, мечта, грёзы, кроме буквального слияния с русским понятием дрём —сон, сновидение, мечта, грёзы, по своему фонетическому раскладу ассоциируется со своеобразным звуковым «разДРАЕМ» во время храпения, прямо соответствуя английскому dream [dri: m] —сон, сновидение, мечта, грёзы, имеющему явное родство в происхождении со звукоподражательным английским же drum [dɹʌm] —барабан, барабанить. Есть и несколько странные созвучия с русскими определениями, но, так или иначе, всё равно связанные с аудиогенезом, например: английский yawny [’jɔːnɪ] – сонливый, вызывающий зевоту, зевающий, сонный, усыпляющий, хоть буквально и совпадает с русским прилагательным явный, а родился от банального зёва; или санскрит nidrā́ —сон, навевает представление о недрах сна, в которые погружается спящий, а в действительности возник от звуковоспроизведения «дрыхнущего».

Как бы там ни было, нам важно, что ни с Софьей, ни с Софой наша русская Соня-сновидица этимологической связи совершенно не имеет. И красноречивое доказательство тому – древнерусское личное имя Соня – сонная.

ТОЛЯ [’tolʲə]. Мы уже привыкли выводить русское Толик от иностранного Анато́лий – личного имени, восходящего к др.-греч. ἀνατολικός («анатоликос») – «восточный»; ἀνατολή («анатоле») – «восток», «восход солнца»