– Чтобы всем сразу, такого не бывает.

– Ты в этом уверен? Жаль, очень уж хочется.

– Чушь собачья, – рассердился Санька. – Под лежачий камень вода не течёт. Неужели это нужно доказывать?

– Непременно, – почему-то радостно подтвердил рыжий. – Всё в этой жизни идёт своим чередом. Чему бывать, того не миновать. Человек, как эта самая муха – жужжит, бьется, а будет ли из всего этого толк? Очень большой вопрос. Если что должно произойти, произойдёт в любом случае, будешь ты дёргаться, или не будешь. Так что, береги силы.

Санька слушал и неожиданно поймал себя на мысли, что рыжий в чём-то определённо прав. Кто-то колотится всю жизнь, и ничего у него не получается, а кто-то живёт, не зная забот, абсолютно ничего для этого не сделав. Так что незачем переживать, надо немного подождать и всё образуется. И нечего ввязываться в авантюру, которая его совершенно не касается. Нужны ему эти подвиги. Пусть сами разбираются.

С печи донёсся шорох. Санька обернулся и увидел, что детина на лежанке проснулся и с интересом разглядывает гостя одним глазом. Второй глаз скрывала чёрная повязка. Санька почувствовал, как на него наваливается странная апатия. Захотелось пристроиться куда-нибудь в уголок и тихо подремать. Стало безразлично, вернётся он домой или не вернётся. Какая, в принципе, разница, где жить. Неожиданно сквозь замызганное окошко пробился солнечный лучик и скользнул по Санькиной руке. Сверкнуло колечко. Детина широко зевнул и перевернулся на другой бок.

Санька моментально ожил и озадаченный такой резкой сменой настроения хриплым шёпотом спросил у рыжего:

– Кто это?

– Лихо Одноглазое, – так же шепотом ответил Лёха.

– Это от которого сплошные неприятности?

– Оно. Пока спит, ещё терпимо, а как проснётся – туши свет. У меня ведь раньше и дом справный был, и хозяйство. А вот поди ж ты, какая беда.

– Так что ты молчал?! – вскинулся Санька. – Я читал, оно заразное. Прицепится, не отстанет.

– Заразное, – согласился Лёха и неуверенно поскрёб подбородок. – Только к тебе почему-то переходить не захотело.

«Так я тебе и поверил, – хмыкнул про себя парнишка. – Да ты, чтобы от этой бяки избавиться, мне что угодно наплетёшь. Не хочет оно ко мне переходить. А если захочет? Не хватало остаток жизни провести не поймёшь где. Ну и царство, того гляди в какую-нибудь передрягу вляпаешься: сначала Хряк, потом Кащей, теперь Лихо Одноглазое. Нет, так дело не пойдёт. Зло найду и сражаться с ним даже не буду. Царю расскажу, у него войско большое, пусть сам воюет, а я сразу домой».

– Пойду-ка я проветрюсь, – заявил он и осторожно, боком, боком, двинулся к выходу. Выскочил за порог и оторопел.

Солнце катилось к закату. В соседней роще репетировали трели соловьи. Редкие прохожие торопились к крепостным воротам. Оказывается, он просидел в избушке почти сутки и снова едва не опоздал.

Он припустился бегом и в последний момент проскользнул в город, опасаясь, что его остановят. Однако, на него никто не обращал внимания; стражники лениво переговаривались, изредка поглядывая на установленный на обочине столб с прикреплённым к нему большим бледно-голубым кристаллом.

Сразу за воротами располагалась небольшая, выложенная булыжниками площадь. Прямо от неё, к видневшемуся впереди царскому дворцу вела широкая дорога, с добротными домами за высокими заборами из толстых брёвен. Поперёк главной дороги, по обе стороны от площади, отходили две узкие улочки.

Санька задумался. Сразу идти к царю пока рановато. Сперва нужно походить по городу, присмотреться, может что и прояснится, только для начала найти местечко, где переночевать. Иначе, наткнёшься на стражников, объясняйся потом, кто таков и что тут делаешь. И он свернул налево.