Я ем, ем, ем, ем, ем… и не могу остановиться! Более того, я не то чтобы не хочу прекратить объедаться – рано или поздно моему обжорству и пивному алкоголизму надо будет сказать категоричное «нет». Вопрос в другом – как это сделать? Я перепробовал уже практически всё. Знал бы ты, сколько денег я потратил на всю эту литературу по похудению! Теперь я знаю про всё это больше, чем кто-либо на свете. Но не знаю только одного, самого главного – как мне вытащить себя из этого кошмарного ада, в который сам себя загнал.

Андрей! Андрей… от меня ушла Светлана… Какая женщина сможет находиться рядом с тем, во что я превратился?!..

Андрей, ничего не говори – я не жалуюсь тебе. Для себя я уже всё определил, просто пока об этом никто не должен знать, иначе я не смогу сделать то, на что решился».

Всё это: и его слова, и смысл того, о чём он говорил относительно своего решения,– не были поняты мною в тот момент. Не распознал я и не почувствовал тогда, что слова моего школьного товарища были чем-то большим, чем просто откровение,– они были последним криком его души перед нашим расставанием, затянувшимся на долгие годы.

Буквально через неделю от друзей я узнал, что Матвей ушёл из дома, оставив работу, на которой его ценили и уважали как высококлассного специалиста-компьютерщика. Ушёл быстро, без объяснений, бросив в одночасье всё то, что окружало его долгие годы и в большинстве своём было смыслом его жизни.

Наши попытки узнать что-либо о том, что произошло, от его родителей или бывшей супруги не увенчались успехом. Он, словно призрак, ушёл в густой туман, «выпал» из нашего круга общения так тихо и так быстро, что поначалу никто и не воспринял всерьёз его исчезновения.

Пару раз в течение года я еще пытался навести справки у родителей Матвея, где сейчас находится их сын и что послужило истинной причиной его внезапного бегства. Но обет молчания был непреклонен. Родители явно знали, где он, но на все расспросы отмалчивались.

Ещё через год прошел слух, что наш бывший товарищ осел где-то в далёкой глуши, откуда не высовывает носа, полностью отгородив себя от внешнего мира. Впоследствии мне рассказали, что из города к Матвею переехал отец и они стали заниматься фермерством. Но правда это или нет – никто толком не знал.

Время не стояло на месте… Свои собственные проблемы и заботы брали верх, и постепенно при встрече друзей мы уже не так рьяно интересовались друг у друга, нет ли новостей от Матвея? И если редко-редко в памяти смутными очертаниями всплывал его образ, то тут же возникал и риторический вопрос: «А был ли мальчик?» Как ни печально это звучит, но к чему лукавить: мы потихоньку стали забывать о Матвее…

Шло время… Как это бывает в нашей жизни, если чему-то суждено случиться, то это обязательно произойдёт. Вопрос только в том, когда это будет. Так и моя встреча с Матвеем была предопределена судьбой.

И наступил тот час, когда утренний телефонный звонок разрезал тишину комнаты, нарушив обет четырёхлетнего молчания в удивительной судьбе этого, как оказалось, незаурядного человека.

К своему стыду, я не сразу смог узнать голос звонившего мне. Одно я почувствовал точно: потревоживший меня ранний телефонный звонок сделан человеком, который хорошо знает меня. Выдержав небольшую паузу, через несколько секунд звонивший скромно представился, назвав себя фермером Матвеем, после чего, как мне показалось, улыбнувшись в трубку, добавил, что в нашей прежней жизни, ещё в беспечные школьные годы, я иногда в шутку называл его Матвеем Анатольевичем.