– Не нужны мне его деньги! Сам заработаю деньги на оплату штрафа.

Эдик коротко и броско отреагировал на заявление Макса:

– Фу, ну и дурак!

Спустя еще минуту поедания картошки Эдик заговорил:

– Деньги я все равно уже взял. Мы вон на них едим сейчас, а ты выпендриваешься. Тебе же легче штраф оплатить сразу. А после – как захочешь: можешь добыть деньги и вернуть их этому Игорю, у какого их навалом, а можешь успокоиться и забыть, как я бы на твоём месте и поступил.

Неумолимые капли отстучали своё.

В это время плотность людей в метро достигла максимума именно на его остановочной станции. Многие до сих пор возвращались с той площади, которая сегодня была у всех на слуху. Они проходили мимо уже изрядно уставшие, мокрые, но довольные. После большого потока информации, просмотренных новостей, что вызвали в них бурю пассивной агрессии, данное мероприятие помогло выпустить пар. А это уже станет новостью завтрашнего дня.

Дойдя до своей улицы, Гордеев со своим товарищем нарочно завернул за угол большой библиотеки, чтобы пересечь площадь по пути к дому. На ней не было замечено признаков сегодняшнего бедствия, лишь ограда с левой стороны, казалось, была немного подкошена, и то сразу же возникла мысль: «А не было ли так всегда?» Спокойствие и отчуждённость, не имеющие никакое дело к произошедшему, выражала площадь, говорящая собой, что она ни в чём не замешана. Протест закончен, и площадь вернула свои очертания действительности. Будто ничего и не было.

Они вошли в маленькую захудалую квартиру. Пропорционально неправильно устроенная передняя придавала ощущение тесноты этого помещения. Всего три метра в ширину, один из которых занимал шкаф и непонятно откуда взявшаяся стена, которая являлась продолжением кухни – всё это формировало не лучшее мнение о квартире сразу же, с порога. Но он прошёл прямо по коридору и очутился в довольно просторной гостиной, где и проживал. Эдик прошёл в свою комнату, которая находилась справа, чуть дальше этой. Гордеев опустился на свою излюбленный диван, уже старый, но всё ещё прочный, а к тому же мягкий. Обстановка комнаты, да и в целом квартиры, оставляла желать лучшего. У хозяйки этого жилья была постыдная страсть к евроремонту в своё время. Ну а что взять потребителю-студенту? Да и интерьер этого места его совершенно не волновал, и его чувство эстетики при этом не было нарушено.

Транслировался весь его прошедший день. Ведь было сегодня прекрасное воскресное утро! Тогда он был решителен, силен и готов ко всему, с чем только возможно столкнуться на пути. Но даже самый стойкий разум можно вывести из колеи его противоположностью – абсурдом.

«Абсолютно несправедливо! До чего они докатились? Где здесь смысл?» – проносились оборванные мысли у него в голове.

Гордеев закрыл глаза и припомнил судьбоносные события в очередной раз. Среди быстрого потока толпы он вырвался и побежал на громкий зов, к столпотворению людей в масках. Они, закрытые лица от внешнего мира, спустя одну минуту уже бежали на него с дубинками. А дальше он только слышал возмущенный гул людей со всех сторон.

Много последствий вытекло из события на площади, по большей мере неприятных. В самые первые моменты проскользнула мысль попросить деньги у мамы, но он её сразу же откинул. Не хватало ещё подозрений и вопросов с её стороны. Но устранялся этот вариант не по одному этому поводу. Она ведь точно бы согласилась дать денег – вот, в чём загвоздка. Пришлось бы ей брать сверхурочные в больнице и экономить, а это не являлось приемлемым для Гордеева способом добычи средств. Стипендии его не хватало, слишком сложно она ему далась, он чуть не завалил летнюю сессию. Как назло, всего лишь на прошлой неделе он уволился с работы. Впрочем, зарплату там, конечно, задерживали, но она хотя бы была.