Если же обратиться к действительности, то было бы любопытно узнать для сравнения, какие заголовки имели западноевропейские газеты после реального Альминского боя. Может быть, объективные и независимые западные журналисты также разгромно критиковали своих военачальников, упустивших прекрасный шанс одним махом покончить с Крымской армией русских? Или, может быть, для поддержки боевого духа своего населения они попытались сохранить хорошую мину при плохой игре?

Как это ни странно, но оба предположения окажутся неверными. Если мы откроем британские и французские газеты описываемого периода, то окажемся в иной, не менее альтернативной реальности: например, лондонская «Таймс» на шестой странице126 своего номера от 2 октября 1854 года разместила подборку материалов под общим заголовком The Fall of Sebastopol («Падение Севастополя»).

Базилика Рождества Христова на почтовой карточке

издательства Palphot

Вильгельм Голике. «Портрет императора Николая I» (1843)

Франц Ксавер Винтерхальтер.

«Портрет Наполеона III» (1853)

Карта Севастополя 1853 года

Вид на Севастополь с его Северной стороны

(британская литография)

Алексей Боголюбов. «Оборона Петропавловского порта

на Камчатке» (1866)

Валентин Пошин. «В разгаре боя» (1988)

Мы так же боимся света, как дети – темноты.

Сенека. Письма к Луцилию (62)

Вероятнее всего, ложное сообщение «Таймс» о захвате Севастополя может показаться несерьёзным и не достойным внимания. Об этом казусе очень мало говорится в исторической литературе; а если кое-где о нём и упоминается, то всё сводится к выводу: да, событие действительно имело место, но при этом оно несерьёзное и не стоит внимания. Например, британский историк Орландо Файджес, специалист по новейшей истории России, в своей достаточно подробной книге о Крымской войне посвятил этой газетной ошибке всего несколько строк мелким шрифтом в качестве примечания внизу страницы:

«Телеграфы предназначались для использования в военных целях; журналистам не разрешалось забивать их длинными репортажами, поэтому между заголовком в газете, доставленным по телеграфу, и полным репортажем, пришедшим позже на пароходе, был временной промежуток. Из-за этого часто появлялись ложные сообщения – самое известное было опубликовано в „Таймс“ от 2 октября 1854 года, в котором объявлялось о падении Севастополя на основе телеграфных сообщений о победе на Альме и первой депеши Рассела из Крыма, освещавшей высадку десанта. Только 10 октября полный отчёт Рассела об Альме попал в Лондон, но к этому времени истинная ситуация была прояснена дальнейшими телеграммами»128.

А вот британский депутат, писатель и путешественник Александр Кинглейк (1809—1891) уделил упомянутому сообщению «Таймс» гораздо больше места – чуть ли не целую главу – в своём многотомном труде «Вторжение в Крым». И всё это место он потратил для обоснования утверждения:

«Действительно, была слабость, и родилась ошибка; но… обманщиком был – кто бы мог подумать? – обманщиком был тот самый седой святой, которому давно уже все поклоняются – Общественное Мнение»129.

Иначе говоря, британцы и прочие западноевропейцы так страстно желали услышать новость о захвате Севастополя, что бедные журналисты, поддавшись всеобщему нетерпению, сообщили публике эту недостоверную, но желанную новость.130

На удивление критично восприняли известие о падении Севастополя корреспонденты американской газеты «Нью-Йорк Дейли Трибюн» Фридрих Энгельс и Карл Маркс. И если в первой статье по этому поводу, написанной Энгельсом 2—3 октября 1854 года131, выражалось сомнение в достоверности победы союзников с уточнением: «…это может оказаться правдой, и мы с напряжённым интересом ждём точной информации», то следующие две их статьи были озаглавлены вполне прямолинейно: «Севастопольская мистификация».