Русские сделали вывод из происшедшего: в подразделениях Крымской армии вскоре были учреждены специальные курсы огневой подготовки, введены соревнования стрелков и назначены премии для лучших из них.

Имевшиеся запасы круглых пуль стали переплавлять на конические: из 16,5 миллиона патронов, израсходованных обороняющимися в Севастополе, старые патроны составили чуть более 7 миллионов124. Так что преимущество союзников в стрелковом вооружении было критичным только в самом начале Севастопольской обороны.

Этот пример показывает, как искажена общепринятая история Крымской войны: раздуты реальные или мнимые недостатки русской армии и точно так же преувеличены успехи союзников.

В этой связи весьма показательным является сражение на Альме. Согласно навязанной исторической традиции, считается, что русские бездарно его проиграли – в основном по той причине, что британцы и французы безнаказанно расстреливали их из своих штуцеров.

Однако иногда, чтобы объективно судить о результате сражения, достаточно мысленно поменять противников местами. Поэтому давайте представим ситуацию, в которой бы Меншиков наступал вдоль берега с 60-тысячной армией, с моря его поддерживала мощная эскадра Черноморского флота, а Сент-Арно и Реглан с 30 тысячами солдат преградили бы ему путь. В контексте тенденции двойных стандартов, если бы Меншиков в результате альтернативного Альминского сражения заставил союзников покинуть поле боя, считалось бы это его победой?

Формально, конечно, это действительно выглядит как победа. Но, скорее всего, русскому командующему после Альмы были бы предъявлены серьёзные претензии. Например, почему, имея двукратное превосходство в силах, он не прижал противника к берегу, сделав его лёгкой мишенью для своего флота? У линкоров пушек много, и к тому же они гораздо мощнее полевой артиллерии. В таком случае, очевидно, вся Крымская армия союзников в полном составе вынуждена была бы капитулировать либо погибнуть. Соответственно, Меншикову в результате такого манёвра достался бы не только Севастополь, но и весь Крым.

Но, допустим, союзники в ходе сражения старались бы держаться подальше от берега, прекрасно понимая его опасность для себя. Тогда почему, имея двукратное превосходство в силе, Меншиков не отрезал противника от Севастополя, предоставив ему возможность отступать, например, только в сторону Симферополя?125 В таком случае Севастополь остался бы как без укреплений, так и без гарнизона: просто заходи и бери.

И в конце концов, почему, имея двукратное превосходство в силе и вынудив противника покинуть поле боя, Меншиков не преследовал его и не зашёл в Севастополь на вражеских плечах? Ведь гораздо проще занимать город тогда, когда противник отступает: его войска ослаблены боем, отягощены ранеными; подразделения перемешались между собой и плохо управляются; солдаты измотаны и весь день не накормлены, у них пустые патронташи; моральный дух близок к нулю, а план обороны отсутствует. В таких условиях Меншикову было бы достаточно задействовать свежие силы (не забываем, что у него в два раза больше солдат) – и Севастополь был бы захвачен.

Судя по всему, альтернативный Альминский бой с его очевидными огромными возможностями и мизерным результатом оказался бы не победой, а позором русской армии. Можно представить, какими после этого могли бы быть заголовки независимых петербургских и московских газет: «Меншиков на Альме – предатель, трус или глупец?», «Альминский размах на рубль, удар на копейку», «Сент-Арно с Регланом подёргали Меншикова за усы и вернулись обратно в Севастополь».