Во второй половине дня авиация и артиллерия противника подвергли позиции батальона ожесточённой огневой обработке. Интенсивность бомбовых ударов и артиллерийско-миномётного огня была очень велика. Так, в миномётной роте было уничтожено два миномёта вместе с расчётами. И командир роты лейтенант Нурибеков доложил в штаб батальона, что настроение у бойцов упало. Майор Рудик, сам тяжело раненный, был обеспокоен таким докладом. Он сознавал, что именно сейчас – перед очередной атакой противника – необходимо поднять боевой дух личного состава.

– Слушай, Василий Фёдорович, – превозмогая боль, сказал он старшему политруку Житникову, – может, сходишь к миномётчикам?

– У нас там Бурмистров управится, – ответил комиссар. – А тебе, комбат, в тыл пора. С такой раной долго не продержишься.

Младший политрук Бурмистров уже находился на огневых позициях. Помогал привести в порядок материальную часть, подбадривал бойцов метко сказанным словом и непоколебимым спокойствием. И миномётчики быстро восстанавливали утраченное было душевное равновесие.

Тяжёлые испытания выпали также на долю пятой и шестой стрелковых рот. В их окопах были убитые и раненые. Ротные санитарки Женя Мясоедова и Тоня Скрипникова переползали от одного раненого к другому, оказывали первую медицинскую помощь. И вряд ли кто-нибудь сможет подсчитать, сколько жизней, рискуя потерять собственную, спасла каждая из них.

От перенапряжения бойцы устали. Но командиры пятой и шестой рот лейтенанты Филоненко и Третьяк были опытными офицерами. Они сумели сплотить людей, ободрить их и подготовить роты к отражению новой атаки.

Нелёгкая обстановка складывалась и на КП батальона. Медсестра Вера Колодей, небольшого роста восемнадцатилетняя девушка, едва закончила перевязывать тяжело раненого комбата Рудика, как ей снова пришлось начать борьбу за жизнь начальника штаба батальона лейтенанта Маркина. Вскоре их отправили в расположенный за курганом батальонный медпункт. Здесь, в полевом стане, вокруг которого росла кукуруза, скопилось очень много раненых. Медперсонал прилагал все силы и умение, чтобы своевременно оказать им помощь.

Ну вот улетели и скрылись из виду последние вражеские самолёты. И тотчас на южной окраине Нижних Бековичей показались шесть танков противника в сопровождении пехоты. Принявший командование батальоном командир четвёртой роты лейтенант Мельник видел со своего НП, как тяжело пятой и шестой ротам. Противнику удалось ворваться на наши позиции. И всё же лейтенант колебался вводить в бой свой последний резерв – четвёртую роту. Мельник вопросительно взглянул на комиссара батальона. Житников отрицательно покачал головой:

– Рано, Фёдор Григорьевич! Должны выстоять…

А шесть танков уже миновали первую нашу траншею и стали продвигаться в направлении батальонного НП. Казалось, ничто не сможет остановить их. Однако взводный шестой роты лейтенант Фёдоров сумел попасть бутылкой в моторную часть вражеской машины. Танк вспыхнул. Почти сразу же чуть левее загорелся ещё один танк: бойцы умело последовали примеру взводного. Не отставала от соседей и рота Филоненко. Её бронебойщики фланговым огнем подбили третью машину врага. Оставшиеся танки начали поспешно отходить.

Наступил самый подходящий момент для контратаки. И тогда впереди четвёртой роты появился комиссар батальона Житников. Бойцы услышали его спокойный и властный голос:

– За Родину! Гвардейцы, вперёд!

Рота поднялась в атаку. Комиссар, бежавший впереди с пистолетом в руке, внезапно упал.

Вера Колодей, наблюдавшая за атакой, видела, как падал комиссар. Убит?! Нет, поднялся и, как-то странно придерживая левой рукой живот, снова побежал. Шагов через тридцать он снова упал. Вера выскочила из окопа и бросилась к комиссару. Он лежал весь в крови. Перевернув Житникова на спину, медсестра увидела большую рану. Медицинская помощь была уже не нужна… Но поднятая комиссаром в контратаку рота выбила противника из наших окопов и восстановила положение на участке.