Бабушка продолжает:

– Я плотно закрыла банки. И на цыпочках пошла прочь от пещеры, мягко, шу-шу-шу. Но прежде чем уйти, подумала: «Я сумею защитить себя. Я сделаю так, чтобы они точно не пошли за мной». И стала носить камни из леса, один за другим, и выкладывать их перед входом в пещеру, чтобы они образовали стену. Большую, прочную стену. Пока тигры не оказались внутри, в ловушке.

Я вздрагиваю, представляя, как тигры скребутся с другой стороны.

– Я подумала: больше никаких плохих историй. С ними покончено. Больше не желаю их слушать! И я побежала, побежала прочь из своей крошечной деревушки, через океан, через весь мир, в новое место. Где мне не грозит печаль, – бабушкин голос становится все тише, ее начинает клонить в сон. – Я украла звезды и заперла их.

– Откуда ты знала? – спрашиваю я, прижимаясь своими теплыми пальцами ног к ее ледяным. – Откуда ты знала, что с тобой все будет в порядке?

– Я не знала. Но я верила в себя. Когда ты веришь, ты храбрая. Порой верить – это самый отважный поступок.

– Значит, все сложилось хорошо?

Бабушка почти ничего не рассказывала о том, как перебралась в Соединенные Штаты из Кореи, а мне и в голову не приходило спрашивать.

Она молчит так долго, и я думаю, что, наверное, она заснула.

– Ничто не длится вечно, Лили. Тигры вырвались на свободу. Тигры очень сердиты. И теперь идут за мной.

Из гостиной доносится скрип, я сжимаюсь, но, наверное, это мама ворочается во сне.

Бабушка касается губами моего лба, она говорит все тише:

– Они охотятся за мной. Они не перестанут охотиться.

Мне снятся тигры. Я просыпаюсь на следующее утро рядом со спящей бабушкой, лежу и размышляю над историей, которую она рассказала. В голове громоздятся вопросы.

Какие сказки она украла? Я любопытна, и часть меня хочет услышать их даже несмотря на то, что они опасные.

Но у меня есть и другие, более важные вопросы: «Действительно ли я видела тигра?» Если да, то я более чем уверена, что это тот, который преследует бабушку.

Надо что-то делать. Нельзя просто сидеть сложа руки и ждать. Нам нужен план, чтобы защитить себя.

Понимая, что заснуть не удастся, я выскальзываю из кровати и неслышным шагом выхожу из спальни в гостиную.

Облака снаружи закрывают солнце и окрашивают дом в серые тона, и в гостиной так тихо, что я совершенно не ожидаю увидеть на кушетке маму.

Она сидит, слегка отвернувшись от меня, обняв кружку с кофе. Пар танцует и поднимается к ее лицу, но она ничего не замечает.

Я понимаю, что уже очень давно не видела, чтобы мама спокойно сидела на месте. Она всегда в движении. Сейчас же я чувствую, что поймала драгоценный миг. Мне хочется сохранить его, спрятать ближе к сердцу.

Она пристально смотрит в окно гостиной, но снаружи ничего не видно, кроме смутных очертаний деревьев и нескольких домов вдалеке.

Я направляюсь к ней, и половица взвизгивает.

Мама вздрагивает. Горячий кофе плещется в ее кружке, едва не проливаясь.

– Лили! Ты меня напугала. Ты такая тихая, всегда застаешь меня врасплох.

– Ой, – я вовсе не собиралась подкрадываться и пугать ее. – Прости.

Она только улыбается.

– Как ты? Как спала?

Ответить на это очень сложно, поэтому я просто киваю.

И, похоже, моего кивка маме достаточно, потому что она не настаивает на ответе. Поднимаясь, она резко ставит свою кружку на кофейный столик, и тут я замечаю, что мама одета не по-домашнему – в рубашку и брюки.

– Хочешь есть? – спрашивает она.

– Нет. А почему ты так одета?

– Сегодня утром у меня собеседование, – отвечает она, цокая каблучками по кухне.

Мы приехали только вчера. Большинство мам бы сначала предпочли обустроиться и разложить вещи, но моя мама уже, разумеется, запланировала собеседование. В Калифорнии она работала бухгалтером, и работала много.