– Мои поцелуи не продаются, – с достоинством произнесла я, хотя в глубине души и зашевелился червячок сомнений: да, поцелуй – это очень интимно, но пять золотых!

– Я так и понял, – кивнул Гарри, а потом разбежался, оттолкнулся от края утеса и спрыгнул вниз.

Ахнув и вскочив с пенька, я подбежала к обрыву, отпрянула из-за взмывшей утки, всполошено улетающей прочь, а потом посмотрела вниз. По темной воде расплывались круги, но Гарри не было видно. Кристально прозрачная вода озера под солнечными лучами блестела серебром и искрилась так, что глазам больно. Вся, кроме омута, уходящего вглубь круглым черным провалом.

Прикусив губу, я отчаянно всматривалась вниз, а после скинула сапоги. Плавала я хорошо, с самого детства. У нас в Лоханках все дети плавают как лягушата и воды не боятся, но от омутов даже самые отчаянные сорванцы инстинктивно держатся подальше. Да что говорить, даже утки – и те через омут не плавают!

Прямо в центре черной дыры вынырнул Гарри и помахал мне рукой.

– Вода отличная! – выкрикнул он, тряхнув головой, чтобы убрать волосы, прилипшие ко лбу. – Прыгай сюда, Кэти!

Задохнувшись от возмущения, я схватила сапог и швырнула им в дракона.

– Ты… Ты… Дурак! – выкрикнула я.

Сапог булькнул, набрав воды, и пошел на дно.

– А ну, выбирайся! – приказала я и, топнув босой ногой, поморщилась, угодив пяткой по камню. – Там опасно!

Набрав в грудь воздуха, Гарри снова нырнул, и я в отчаянье прижала руки к груди.

Да что ж за дракона мне подсунули! И где он опять? А если утонет, как предыдущий? А если в омуте живет какое-нибудь чудище, и прямо сейчас оно жрет моего дракона вместе с шелковыми трусами?

Гарри вынырнул через минуту и с торжествующим видом поднял мой сапог.

– Считаю, что один ужин вы должны мне бесплатно, – выкрикнул он, выливая из него воду.

Сжав руки в кулаки и скинув второй сапог, я пошла прочь босиком, оставив дракона наслаждаться водичкой. Обида и злость так и душили, и, добравшись до таверны и встретив внимательный взгляд Виктора, который рубил дрова на заднем дворе, я разрыдалась.

– Чего ты? – испугался он. – Это дракон? Обидел тебя?

– Да! – пожаловалась я. – Я ему экскурсию, Лоханки, театр, а он…

– А что он? – холодно спросил Виктор.

– Обманул меня! – всхлипнула я. – Говорит – сейчас, Кэти, покажу тебе своего дракона… – я запнулась, сморгнув слезы, и посмотрела на Виктора. – У тебя глаз дергается, – заметила я, ткнув себе в правое веко.

– Да так, попало что-то, – спокойно ответил он, выдернув из чурбана топор. – И дальше что?

– Дальше разделся, – ответила я, вытерев щеки. – Мол, чтоб одежда при обороте не порвалась. Трусы правда оставил. Голубые.

– Угу, – промычал Виктор, перехватив топор поудобнее, а я вдруг поняла, что мой рассказ со стороны выглядит как-то не так.

– Он в омут нырнул, – поспешно добавила я. – А я испугалась очень – вдруг утонет, как тот, предыдущий. И что тогда? Вместо звезды повешу на таверну траурную табличку? Что тут, мол, провел свой последний день герен Гарольд Шпифонтейн?

– Ну, табличка тоже неплохо, – задумчиво сказал Виктор, бухнув топором по чурбану.

– Ага, переночевал разок, попробовал мое фирменное каре ягненка – и пошел утопился, – сердито возразила я. – Как-то это не очень для дела.

– Ладно, – протянул он. – Где твой дракон?

– На левой Лоханке, – шмыгнула я носом. – Купается. Ох, Виктор! А как же он выберется? Там ведь берег отвесный! А я ему сапогом…

– Таких обычно ничего не берет, – ответил он. – Сейчас схожу, вытащу.

– Спасибо, – поблагодарила я. – Ты поговори с ним, а?

– Обязательно поговорю, – пообещал Виктор, покосившись на топор, но потом сунул руки в карманы и направился к озеру, а я, окончательно успокоившись, пошла в таверну.