И все чаще меня будоражит вопрос: неужели никогда не удастся вынырнуть из «трясины» обыденности? Не может быть! Ведь надо хотя бы попытаться это сделать. Что на моей стороне? Ну конечно, прежде всего практика, опыт ежедневного общения с тяжелыми пациентами, опыт частых разочарований и редких побед.

Это с одной стороны, а с другой – ощущение того, что ты работаешь на краю возможностей современной медицины, и, если не поможет онколог-химиотерапевт, то остается только одно – искать спасения в молитве. То есть получается, что лично твои маленькие врачебные победы в состоянии раздвинуть горизонты возможностей практически для всей медицины! И это заставляет на каком-то этапе сказать себе: «Остановись! И попытайся наконец-то взглянуть на нерешенные проблемы возникновения и развития рака через призму собственной практической деятельности!» Ведь не зря же нас когда-то учил умнейший врач и философ профессор Матвей Абрамович Свердлин, что только практика является критерием истины научного познания.

Много идет разговоров о мировоззренческом значении философского, диалектического подхода в изучении проблем естествознания. А много ли получили от этих дискуссий практическое здравоохранение и конкретные больные? Мне кажется, чрезвычайно мало. В настоящей же работе я попытаюсь, насколько это мне удастся, восполнить этот пробел, и на постулате диалектического значения практики в процессе познания я рискну показать, какова роль философии в изучении насущных проблем естествознания в целом и онкологии в частности.

Не только философам, но и практикам достаточно хорошо известна знаменитая триада Гегеля «тезис – антитезис – синтез», положенная им в основу диалектического закона отрицания отрицания. Анализироваться нами подробно этот закон будет позже, здесь же я хочу отметить только одно – по принципу гегелевской триады будет построено многое в нашем дальнейшем изложении. Относится это и к взаимодействию теории с практикой.

Итак, что же составляет суть практического опыта длительно работающего врача-онколога? Что «не укладывается» в его голове? Надо сказать, что многое. Но наиболее парадоксальными здесь являются следующие факты:

1. Чем старее пациент, тем, как правило, он лучше поддается лечению, соответственно, чем моложе больной, тем быстрее у него растет злокачественная опухоль.

2. Двойная роль психических реакций в возникновении рака. Психический стресс, например, может как подавить, так и спровоцировать возникновение очагов злокачественной трансформации в тканях организма.

3. Двойная роль психических реакций в прогрессировании рака. Различные психоэмоциональные переживания в состоянии либо ускорить смерть больного, либо привести даже к самоизлечению от онкопатологии.

4. Двойная роль иммунной системы организма в опухолевой прогрессии: отмечены не только иммунные онколитические, но и онкостимулирующие воздействия.

5. Двойная роль современного противоопухолевого лечения. Все наши воздействия на опухоль – оперативные, лучевые, лекарственные, как правило, уменьшают опухолевую массу, но в то же время в единичных случаях обладают способностью стимулировать рост новообразований.

6. То, что при лечении одних и тех же опухолей можно применять с почти одинаковой эффективностью препараты прямо противоположного механизма действия, например эстрогены и антиэстрогены у больных раком молочной железы; протеазы и их ингибиторы на самых различных моделях опухолевого роста; иммуносупрессоры и иммуностимуляторы во многих клинических ситуациях и т. д. (Корман, 2014).

Вся эта безысходность и является для нас своеобразной отправной точкой, той практической «пристанью», от которой мы уходим и к которой мы обязательно вернемся в конце данной работы, пройдя через «бури и штормы» теоретического анализа. А вернемся, я надеюсь, не с пустыми руками, привезя к причалу практики, по аналогии с аргонавтами, «золотое руно» нового знания.