Но на всю жизнь где-то в глубинах моего мозга сохранились смутные воспоминания о петроградском периоде детства. Я не помню лиц людей, которые были тогда рядом, не помню звуков, а только сильный запах лекарств и темно-желтый цвет… Мать говорила о том, что во младенчестве я болел какой-то серьезной болезнью, она носила меня в больницу.
Видимо, пережитые боль и испуг пробудили мое сознание, я запомнил цвет стен приемного отделения больницы и запах лекарств. Хотя ничего еще в принципе помнить не мог! Но воспоминания идут именно из раннего возраста, это подтверждается тем фактом, что после Петрограда, в селе, я никогда не бывал в больнице, несмотря на частые болезни: в Посолодино даже медпункта не было. Только будучи уже 12-13-летним подростком, я впервые поехал с отцом на лошади в сельскую больницу, расположенную в 10-ти километрах от нас, в бывшем помещичьем имении Павла Буре.
В Посолодино я жил до 1935 года, до призыва в армию. Окончил там советскую восьмилетку (средней школы в селе не было), потом в Луге отучился на курсах колхозных счетоводов. Тогда это учебное заведение называлось курсами, но по сути уже было техникумом, который готовил бухгалтеров, потом техникумом и назвали. Работал я в должности «счетовода» (по-современному, бухгалтера) недолго, пришла пора служить в армии.
Самое старое фото отца! Это еще до войны: срочная служба на флоте
После срочной службы на флоте я стал курсантом ЭМШ (экономической морской школы) при Учебном отряде КБФ в городе Кронштадте. Окончив школу, остался служить там же, в Кронштадте, в Управлении этого отряда. Там и встретил войну…
А дальше пошла уже совсем другая биография, начались годы, о которых писать трудно, да и времени на это совсем не было.
Война
В начале Великой Отечественной войны (1941 год) я служил в Управлении учебного отряда КБФ (Краснознаменный балтийский флот) в г. Кронштадт.
Наше управление в то время уже не готовило специалистов для кораблей флота, а занималось формированием бригад морской пехоты из курсантов своих школ: школы оружия, ЭМШ, связи, а также объединенной школы. Позднее к курсантам стали присоединяться и бойцы, прибывающие в Кронштадт после отступления наших пехотных войск.
Тяжело было смотреть, как фашистские войска продвигаются от границы вглубь Родины, а мы вынуждены отступать. Наступил момент, когда в нашей области свободными остались только сам Ленинград и Кронштадт, защищенный фортами. Начиналась блокада Ленинграда.
Понятно, что учебные занятия в школах нашего Управления полностью прекратились: весь личный состав уходил в бригады морской пехоты. Сначала была создана морская десантная группа во главе с полковником Ворожиловым. Несколько сотен краснофлотцев этой группы, вооруженных автоматами и ножами, ночью на баркасах, были брошены на Петергоф. Однако эта операция по освобождению Петергофа не удалась. Никто из бойцов назад не вернулся…
Будучи уже тогда членом коммунистической партии, я решил, что мое место – на фронте, и подал рапорт об отправке на фронт. Между прочим, почти все курсанты наших школ тоже подали такие рапорты – они приходили как раз ко мне в Управление, хранились лично у меня, и было их несколько тысяч.
Из этих добровольцев были сформированы и отправлены на фронт 6 бригад морской пехоты. Когда формировалась 7-я, то туда был зачислен и я – в должности заведующего делопроизводством оперативного отделения штаба бригады.
Так как уже совсем рядом, в Петергофе, находились немцы, то отправка нас в Ленинград происходила ночью, кораблем, и мы прибыли на В.О. в Управление подплава, где происходило доформирование. Работы было много. Мне приходилось собирать и клеить карты линии фронта, которая часто менялась, приводить в порядок личные дела бойцов, данные о которых поступали в спешном порядке и не всегда были точными.