Это так напомнило мне время, когда мама учила меня волшбе, что я улыбнулась, и на сердце потеплело. Ученицей я была плохой. Уж очень дар у меня слабый, но мама всё равно заставляла меня учить бесполезные для меня заклинания. И сейчас Черныш говорил точь в точь, как мама на тех уроках – спокойно и строго.

– Украшениями, что лежат в шкатулке, можешь распоряжаться как хочешь: носи или продай, коль нужда в деньгах будет. А вот серебряные кольцо с бирюзой надень и носи не снимая. Этот оберег для тебя сделан. Коли беда на пороге – оно тебя предупредит, нагреется.

Я торопливо нашла указанное мамой колечко. Выглядело оно простенько, особенно на фоне лежавших рядом настоящих драгоценностей. Но меня эта простота только порадовала. Не представляю, как бы я носила золотые перстни в наших Грязях. Да и в дороге такие лучше никому не показывать. А вот серебряное колечко внимание не привлечёт. Я надела его на палец и стало тепло на душе, словно мама по голове погладила.

– Всё, что в сундуке лежит, потом рассмотришь. Сила моя, в Черныша вложенная, к концу идёт. Сейчас он тебе ещё покажет, как с сундуком обращаться, а дальше тебе самой уж во всём разбираться придётся.

Черныш потёрся головой о мою руку, словно прощаясь, а потом вновь заговорил:

– Коли нужно сундук закрыть, то прикоснись рукой к его стеночке и скажи: сундук, закройся!

Я встала, прикоснулась к боку сундука, и повторила нужные слова. Сундук послушно закрылся. Черныш трижды стукнул по нему лапкой, и он уменьшился.

– Если хочешь, можешь его ещё уменьшить. Для этого когда скажешь “Сундук, закройся!”, постучишь по нему не трижды, а три раза по трижды. Всё поняла?

– Всё.

– Что же, тогда прощай, Даринушка. Будь счастлива!

Не успели слова отзвучать, как Черныш, мамин фамильяр, стал таять, как дымка, и скоро сгинул, будто его и не было. Я зарыдала. Последняя память о матушке исчезла.

Когда вечером пришли Ждана с подругами, нос у меня распух, а глаза заплыли от слёз, так я рыдала по исчезнувшему Чернышу.

Увидев меня, такую красивую, девушки даже испугались:

– Что ещё случилось? – встревоженно спросила Ждана, обнимая меня.

– Если ты так не хочешь уезжать, так и оставайся, – предложила Голуба. – Как-нибудь перезимуешь. Неужто никто тебе не поможет? Неждан тебя точно не оставит.

На имени Неждана Голуба чуть запнулась, и я оценила её жертву. Мы с ней никогда особо не дружили. Нас объединяла только Ждана, у которой в приятельницах было полдеревни. Теперь, когда я знала о планах Виданы женить старшего сына на Голубе, я совсем по-другому оценила её молчаливое присутствие в нашей с Жданой компании.

Она всегда старалась быть поближе к сыну старосты, что вечно крутился рядом со мной. Похоже, он Голубе нравился, и если я уеду, то парень почти наверняка к ней переменится. После моего отъезда Ждана и Голуба останутся единственными девушками, с которыми он приятельствовал. Ждана своим бойким характером всегда немного пугала парня, а вот со спокойной тихой Голубой Неждан общался свободно.

– Я не из-за отъезда плачу. Это из-за Черныша.

– А что с ним?

– Он исчез…

– Сбежал, что ли? Так это с котами бывает. Нагуляется и вернётся. Или боишься, что не вернётся до твоего отъезда? Не бойся, если что – мы за ним присмотрим.

– Черныш не вернётся… Он же фамильяр мамин. Я ещё удивлялась, что кот не исчез сразу после её смерти. А он волю её исполнял. Исполнил – и ушёл.

– А что за воля-то? – поинтересовалась Веселина.

Она в моих подругах никогда не числилась. В её взглядах и разговорах мне часто виделась скрытая зависть, и я не понимала, почему она так стремится быть рядом со мной и Жданой.