Логика подталкивает нас воспринимать сей чудный дар едва ли не вещным, реально ощутимым благом, даже товаром, весьма ценным и привлекательным, который можно брать с прилавка, не утруждаясь его оплатой.

Вольные соображения такого рода исходят, конечно же, от слова, как единицы устной речи или текста, – в его многочисленных смысловых понятиях. Эти отдельные понятия в некоторой части приводятся в словарях. А полная смысловая транскрипция термина «слово» значительно превосходит всё то, что фиксируется в записях на бумаге или в электронной памяти составителями словарей.

Так на деле даёт о себе знать «растекание» его формы. «Растекание» из-за множества его значений. Растекание по древу, как говорили ещё в далёкой древности.

При этом не лишне иметь также в виду бытование отдельного «слова» во множестве языков, где оно может варьировать в своей понятийной сути, нередко до неузнаваемости. Эти факторы в сочетании с вероятностью некоторой изменчивости мысли при её выходе из головного аппарата создают почти неуловимую сознанием разбалансировку в порядке и в качестве нашей общительности.

Русский поэт Фёдор Тютчев сделал на этот счёт такое оригинальное замечание:

Мысль изречённая есть ложь.

(Стихотворение «Silentium!»)

Думается, вряд ли кому удалось бы доказать несостоятельность этого по-настоящему мудрого изречения.

Далее. Надо учитывать ещё и то очевидное, что когда оперируют конструкцией «свобода слова» и ею утверждается некое важное право, наряду с отдельным словом получают столь же свободное хождение в обществах целые грамматические предложения и комбинации таких предложений, а ими наполняются речи, доклады, газетные страницы, выступления с трибун, манифесты, книги, интернет-блоги, листовки, всё, без чего нельзя представить современного информационного многообразия и общения в людской среде. Это тоже понимается как свобода слова.

Сюда, к этому вихревому потоку потребляемой разнообразной массовой информации и просто информации, примыкают и процессы творчества – научного, литературного, музыкального, художественного и др., которым, как это известно из государственных законов, предоставлена и гарантируется своя свобода.

Соответственно и масштаб или размах воздействия свободой слова на человеческое сознание и подсознание может выражаться величиною настолько огромной и всепроникающей, что к ней оказывается неприложимой никакая мера.

Тем самым и управление свободою слова в разумных пределах, то есть – в её сколько-нибудь отчётливых рамках становится невозможным. Многие пользуются ею на свой лад. Например – писатель Виктор Пелевин, измаравший собственные сочинения матерщиной.

«Крепкие», непристойные и ненормативные слова, реплики и целые речи уже звучат в теле- и радиопрограммах, кинофильмах, в театральных постановках, в развлекательных эстрадных представлениях, на стадионах, в обстановке обмена мнениями…

Да только бы это!

Свобода слова, как право, обеспеченное государствами, легко «умещается» и «хозяйничает» в таких серьёзных, конкретных и строгих ипостасях, как поведение, поступки человека, одного или массы, даже в намерениях, ими «двигая» и даже «повелевая», «подстёгивая» их, чем она очень часто и привлекательна и крайне опасна одновременно.

Известна, в частности, прошедшая в Стокгольме в январе 2023 года очередная публичная акция лидера правоэкстремистской партии «Жёсткий курс» Расмуса Палудана – сожжение Корана. Палудан, лично сжигавший священную для мусульман книгу, назвал этот совершённый им поступок данью свободе слова…