Как мы жили в СССР. Летом Андрей Михайлов

Иллюстрации Архив Андрея Михайлова

Фотограф Андрей Михайлов

© Андрей Михайлов, 2022

© Андрей Михайлов, фотографии, 2022

ISBN 978-5-0053-7685-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Напомню, что в рамках этого проекта я вспоминаю жизнь 60-80-х годов прошлого века. Когда СССР, оправившись от последствий социальных проектов эпохи Ленина-Сталина и восстановившись после Великой Отечественной войны, наконец-то получил четверть столетия для более-менее нормального развития. Как и чем жил тот народ, который окружал меня в те годы, я и пытаюсь очертить.

Моё детство, да и большая часть юности, связаны с Алма-Атой. Если ещё точнее – с Научным городком казахстанских физиков посёлком Алатау, в котором располагались два института Академии Наук Казахской ССР. Институт ядерной физики (с атомным реактором!) и Институт физики высоких энергий (с ЭВМ «БЭСМ-6). Там и работали в основном наши родители. Ну а мы, их дети, учились в местной школе (СШ №21).

Однако в третьей книге, посвящённой трём летним месяцам, обещаю читателю гораздо больше географического разнообразия. Потому что впереди у нас выстраданные каникулы и кровно заработанные отпуска, которые негоже просидеть дома! Так, по крайней мере, считалось в те достославные времена.

Начало лета считалось в СССР самым «детским временем». Начинались трёхмесячные школьные каникулы – заведомо золотая пора для всех неугомонных и непоседливых

А в первый день июня отмечался ещё и Международный день защиты детей. В этот день по всей стране устраивались массовые детские акции: соревнования, игры, конкурсы. И всё это было уже полнокровным проявлением «лета пионерского» – неформальным и ненавязчивым, «без галстуков».

Никакого официоза День защиты детей для самих детей не нёс. Как и особого идеологического смысла. Когда дома озадаченное чадо вопрошало ироничного родителя о странном посыле праздника: «От кого и кто это нас должен защищать?» – весёлый папа мог ответить примерно так: «До обеда я буду тебя наказывать, а мама защищать, а вечером – наоборот: мама – наказывать, а я – защищать».

Уже в более зрелом детстве советский ребёнок уяснял, что праздник-то – «международный». И где-то есть на планете такие ужасные страны, в которых родители ни за что не выпустят ребёнка в школу одного, потому что боятся за его жизнь, где существуют такие казусы, как похищение детей, где сверстники не имеют возможности учиться, так как вынуждены с малых лет работать, потому что иначе им грозит голодное существование. А ещё «там», «у них», ровесники лишены таких естественных вещей, как бесплатные кружки и спортивные секции, детские библиотеки (набитые детской литературой) и летние пионерские лагеря. И многие вообще-то ходят разуты-раздеты, потому как детская одежда и обувь стоит дороже взрослой.

Эти «неправильные страны» капиталистического мира, в которых обитали сверстники, обделённые простыми радостями полноценного детства, были для советской детворы чем-то экзотическим и невообразимо далёким…

…Детворе в СССР промывали мозги? Вот и брат так считает. Большой брат за океаном…

Однако любой из тогдашних детишек (ныне подросших лет, эдак, на 50—70) наверняка припомнит, что в стране его детства царила невосполнимо бодрая и несбыточно светлая атмосфера. Если бы не нынешняя политическая затасканность термина, то её можно было бы охарактеризовать как «доверительную».

Страна, которая выносила на первые полосы газет и видные места улиц основополагающий лозунг, согласно которому «Человек человеку – друг, товарищ и брат!» – ставила перед глазами своих граждан (в том числе и самых маленьких) красивейший идеал человеческих отношений. Разумеется, между идеалом и действительностью расстояние было отнюдь не коротким. Существовала масса факторов и казусов, не позволявших долгожданного слияния одного с другим, но… Согласитесь, перспектива маячила завораживающая!

Однако вернёмся к «нашим детям». О духе доверия в тогдашнем обществе красноречиво свидетельствует то, что наши родители, отправляя нас в школу, в секцию, в кружок, вовсе не стремились довести чадушко до стадиона и спортзала, чтобы потом, терпеливо дождавшись окончания, забрать его обратно. То есть – предоставляли ему полную волю. И это – не от небрежения к судьбам отпрысков. От ощущения безопасности!

Это – во-первых. А во-вторых, от элементарной невозможности всегда и везде водить отпрыска за руку. Ведь все они, родители наши, большую часть дня («с девяти до шести») имели гарантированную работу, с которой не отлучались по всякой личной надобности и за которую, кстати сказать, получали ещё и гарантированную зарплату (выдававшуюся каждый месяц «пятого и двадцатого»).

Так что, едва начав ходить, советские ребятишки начинали активно осваивать окружающий мир самостоятельно. Мои сверстники по детству в посёлке Алатау, например, совершенно свободно шатались по улицам, попеременно оказываясь то друг у друга «в гостях», то друг с другом на футбольном поле (на катке) или в кинотеатре на детском сеансе. А могли, улучив момент, улизнуть «за речку» – «в поля». Эта наша самостоятельность росла вместе с нами, и в 10 – 12 лет нас уже запросто отпускали одних и в Алма-Ату, или в Талгар (наш райцентр).

В общем, та страна, при всех издержках от пережитого (а больше нашей страны в прошлом веке мало кто пережил!), в 60-70-е годы жила уже такой жизнью, что наши родители не напрягались особо, когда мы выходили на улицу. Тревожились – да, но бояться – не боялись.

И чему тогда вообще не учили своих чад – опасаться окружающих. От взрослых (в том числе – от милиции) никакой опасности не исходило. Если, конечно, это не были какие-нибудь районные отморозки или буйные пьянчуги. Но отморозки тогда не делали погоду и в основном варились в собственном соку, а пьяницы – детей (чужих, по крайней мере) не трогали.

Лично у меня осталось от той эпохи ощущение необыкновенной свободы. Наша детская жизнь была такой, о какой можно только мечтать. И с высоты прожитого я могу лишь риторически вопрошать нынешних жителей свободных стран, живущих в свободных обществах, – а вы способны отпустить своего 7-8-летнего отпрыска вечером на стадион (каток) одного? А на сезон (25 суток!) отправить в пионерлагерь без сотового телефона и вообще перспектив какой-то связи?

Пионерское лето – материя особая. Никаких аналогов в нынешнем времени у него нет. Да и быть не может.

Детство-то, как таковое, осталось. Но вот то общество, те отношения между людьми и поколениями – это уже предмет истории.

О том, что дети в СССР были куда более самодостаточными и свободными в своём выборе, я уже сказал выше. И если 9 месяцев в году над ними всё же довлела школа – лето было целиком в их распоряжении. Родители работали, а сотовые телефоны не обсуждались даже в научно-фантастической литературе. Так что никаких «коротких поводков» не существовало в принципе и надзирать за каникулирующими школярами теоретически могли лишь пенсионеры дедушки-бабушки. Но… Кто их слушал?

К тому же, в стране существовала очень развитая и изощрённая система летнего отдыха детей, которая поддерживалась на государственном уровне. Все тренеры, наставники и руководители в многочисленных Домах пионеров (существовавших не только в каждом маломальском городе – в любом городском и сельском районе), на Станциях юных туристов, юных техников, юных натуралистов, сидели, так же как и все остальные работники, на ставках и зарплатах, получаемых от государства. Так что потворство самым смелым желаниям и мечтам своих чад (которые в массе своей тогда ещё вовсе не мечтали быть миллионерами и таможенниками) тогдашним родителям почти ничего не стоило.

Детскими грёзами занимались специалисты и профессионалы, которые (практически все) имели за спиной хорошее базовое образование. Но существовала в те годы ещё и огромная армия подвижников-энтузиастов, которые трудились в совершенно других отраслях, но считали своей обязанностью внести свой бескорыстный вклад в формирование подрастающего поколения, безвозмездно передавая ему то, что знали и умели сами.

Один такой характерный герой своего времени и моего прошлого – Фёдор Трушляков, работал вместе с моими родителями в Институте ядерной физики и жил вместе с нами в Посёлке. В моём детстве мы вместе с «дядей Федей» ездили на Солёные озёра (они плескались на месте нынешнего Капчагая), откуда и запомнился мне этот лысоватый, солидный и доброжелательным мужик.

Был Трушляков человеком динамичным и оптимистичным. И в меру неугомонным. Впрочем – таких в нашем окружении значилось много. Занимался спортом, ходил по горам, увлекался охотой и страстно любил детей. Мне кажется, что своих у него не было, так что он «отрывался» на чужих.

Надежда Маслова, которая проживала по соседству, вспоминает:

– Нас, соседских детей, он по-отечески любил, всегда готов был угостить сливами, грушами, что-нибудь починить и помочь и приветить весёлым словом. А мы ему отвечали: «Дядя Федя съел медведя». Он и не обижался совсем, а смеялся вместе с нами. А ещё он хранил фотографии о своей юности (был когда-то моряком). Он всё умел делать своими руками. Сам сделал пристройку к домику – комнату с верандой, построил сарайчик, оснастил его станком столярным и прочим арсеналом необходимых инструментов. Свой мотоцикл с коляской он ловко собирал и разбирал при всякой надобности и без неё.