Или, к примеру, у продовольственных резервов НАТО истекал срок хранения. Просроченные резервы подлежали утилизации, но вместо этого их отправляли в Россию. То есть для них это была вообще бесплатная еда, её всё равно пришлось бы уничтожить, так что отдавали они её совсем не дорого.

Не говоря уже о том, что крупные западные агрохолдинги десятилетиями упражнялись в снижении себестоимости своей продукции, не брезгуя всякими заменителями, химией, вкусовыми добавками. Наши во всем этом не успели ещё поднатореть, поэтому проигрывали.

Российские фермеры в поте лица производили качественные продукты, но не могли выдержать конкуренции с западными аграриями, которые кормили нас дерьмом, но по доступным для нас ценам. Кстати, ещё во вторую мировую американцы поставляли в нашу армию тушенку, которую у нас прозвали «второй фронт». А знаете, как сами американцы называли эту тушенку? «Сожри дерьмо и сдохни». Так что америкосам было не привыкать. В 90-е страны НАТО сделали всё для того, чтобы разорить наше сельское хозяйство и не позволить русским фермерам встать на ноги.

Была ещё одна причина, по которой фермеры в 90-е ни как не могли накормить Россию. Наши люди совершенно разучились работать и ни какого желания к этому не испытывали.

При царе Россия была аграрной страной, её становым хребтом было стомиллионное крестьянство. Большевики ненавидели крестьянство, потому что крестьянин был мелким собственником, и ему не интересно было строить социализм. В коллективизацию крестьянство почти полностью уничтожили, порою – физически. У самых лучших, самых трудолюбивых крестьян отобрали всё имущество и отправили туда, до куда далеко не все доехали живыми. Опору сделали на деревенскую бедноту, то есть бездельников и пьяниц, которых загнали в колхозы. Так на смену крестьянам пришли колхозники, люди, которые не любили и не умели работать. Успели вырастить несколько поколений профессиональных сельских трутней. От осины не жди апельсина.

Но даже в среде тупых и ленивых колхозников порою пробивалось крестьянское начало, многие имели личное подсобное хозяйство. По этим хозяйствам нанес сокрушительный удар Хрущев, решив, что если сельские жители ещё не окончательно утратили желание работать на себя, то это странный пережиток капитализма посреди торжествующего социализма.

Вы представляете, какие люди жили на селе, когда не стало советской власти? Они являли собой результат жесточайшей отрицательной селекции, которую советская власть вполне сознательно проводила в течение многих десятилетий, отбирая самых худших крестьян, чтобы именно они давали потомство. Колхозанам было совершенно не известно чувство собственника, чувство ответственности за результаты своего труда. Они привыкли работать как можно меньше, потому что от результатов их работы зарплата ни как не зависела.

Конечно, они были разными, но в целом это была бессмысленная биомасса, представления не имевшая о том, что такое вкалывать от рассвета до заката. Много работать для них значило жить плохо, а много зарабатывать они и не мечтали.

«Телега не х…, сто лет простоит», «Работа не Алитет, в горы не уйдет» (Был такой советский фильм «Алитет уходит в горы») – множество подобных поговорок, ранее немыслимых в крестьянской среде, порождала среда колхозная. И мы хотели от этих людей, чтобы они стали фермерами и накормили страну? Они способны были только ныть и жаловаться на свою нищету, на то, какая несправедливая теперь стала жизнь.

Один батюшка вспоминал о том, как он начал реставрацию сельского храма, нашел на это деньги и думал, что порадует местных жителей, подкинув им работы. Ведь они постоянно жаловались на то, что работы теперь не стало. Привел мужика в храм, рассказал, что надо делать, а мужик ошарашенно выпалил: «Так это ж сколько работы!» Батюшка, всё ещё не понимая происходящего, радостно подтвердил: «Да, очень много работы!», имея ввиду, что здесь и заработать можно будет хорошо. И тут он заметил, что мужик совсем не рад, он испугался того, что работы много. А ещё вчера он ныл, что работы нет. Отвыкли на селе вкалывать.