И отключился.

Наконец, свершилось! Ватсап хрипло позвякивал: в чат сыпались строчки. Красивые Лёшкины строчки. Ещё сырые, но уже стихи. Стихи, смысл которых был очень важен для нашей компании. Мы писали гимн.

Это были программные заявления. Задача была непростая: требовалось усидеть на двух стульях – чтобы слова были адресованы и клиентам и сотрудникам, и чтобы те и другие обозначенные ценности разделили. Но мы же –крутая команда! Пионэры, блин!

Получалось хорошо, но несколько мест требовали конкретной доработки. А нужное никак не приходило.

Подрядчики бились над сценарием. Иллария села на любимого конька и посылала их искать то – не знаю что, туда – не знаю куда. Пыл исполнителей проекта ослабевал, пока не погас совсем.

–Лен, я не буду это делать, – в один прекрасный день сказала мне Тамара, генеральный продюсер, присутствовавший на гражданской казни сценариста, устроенной Илларией Сергеевной в честь прочтения пятого варианта сценария. –Ты же помнишь, что на прошлой встрече она говорила совсем другое. И это другое мы всё учли. Мне не нужен проект, на котором я нифига не заработаю, а завязну на полгода, –Тома крепко и замысловато выругалась, чем повергла меня в глубокое изумление. Ранее за ней такого не замечалось.

Справедливости ради, я тоже давно уже перешла на ненормативную лексику, как нельзя более точно отражавшую суть происходящего.

Я была близка к отчаянию.

–Лёша! Лёшенька, помоги мне! Я сейчас сойду с ума… Иллария нас всех доконала!

Лёшка молчал, но я чувствовала, как его тепло словно обволакивает меня мягким коконом. Мне казалось, что он там, в своем южном городе, ласково улыбается, глядя в смартфон.

–Эх, Лена, Лена… Держись! У тебя всё получится. Раньше же получалось.

–Лёша, что бы я без тебя делала…

Но тут зазвонил офисный телефон.

–Лена! –рявкнула трубка голосом Илларии. – Быстро ко мне.

–Это что такое? – возмущению начальницы, не было предела. –Что за чушь они предлагают?

Я благоразумно воздержалась от ответа на риторический вопрос.

–Безобразие! Что вы намерены делать?! – кипятилась Иллария.

–Я поменяю подрядчика.

–Не вздумай! Тамара все сделает, ей только надо понять, что мы хотим.

Иллария очень долго привыкала к людям, но, если привыкала, то считала их единственными и неповторимыми.

К сожалению, вариантов не было: Тома не смогла понять, что хочет Иллария Сергеевна, так как этого не понимала сама Иллария Сергеевна.

В весёлом грохоте в огнях и звонах… Пионэры, блин!

Лёша снова томился в пробке. Днём уже было солнечно и Лёха бодро отрапортовал, что, высунув нос в окно, услышал запахи весны. В Москве шёл мокрый снег.

Сегодня Иллария сообщила, что в конце апреля будет совещание директоров наших региональных офисов. Это интересное, но очень энергозатратное для меня мероприятие, так как его организацией занимаюсь я одна.

–И когда я, наконец, услышу песню? – задала она энергичный вопрос напоследок.

–Надо писать, – позвонила я Лёшке.

–Ну, как решим с текстом, так и запишем.

–Так срочно ж надо!

–Давай думать, – несколько обречённо протянул Лёха.

Пока мы думали Лёша договорился с композитором об онлайн репетиции.

–Меня тональность беспокоит, – друг мой заметно нервничал. –Ниже надо. Не моё.

К репетиции Алексей подготовился основательно, но всё равно волновался. Это волнение передалось и мне. Отпросившись с работы, Лёшка по пробкам помчался домой. Промаявшись два часа, я позвонила ему и обнаружила Лёху в блаженном расположении духа.

–Ну, а ты волновался, – меня наполняла нежность и гордость за своего единомышленника.

–Всё нормально! Сказал, можешь смело петь под оригинал, – с чувством полного удовлетворения протянул Лёха.