Чтобы поймать добычу, терьеру приходилось ронять монету, и вот тут начиналась борьба за деньги между ним и кондитером. Последний пытался подобрать монету, пес же, придавив ее лапой, свирепо рычал. Если ему удавалось умять пирожное до конца состязания, он хватал монету – и был таков. Я не раз видел, как он, досыта обожравшись пирожными, возвращался домой с той же монеткой в пасти.

Со временем слух о бесчестном поведении терьера разнесся по всей округе, и большинство местных торговцев перестало его обслуживать. На риск шли только самые проворные и атлетически сложенные молодые люди.

Хитрый пес раскинул сети пошире – в районы, куда еще не докатилась молва о его дурной репутации, и выбирал кондитерские, в которых хозяйничали нервные женщины или старые ревматики.

Говорят, жажда наживы – корень всех бед. Именно она убила в терьере всякое чувство чести. В результате из-за своей страсти он лишился жизни. Вот как это случилось. Однажды пес давал представление в комнате Гэдбата, где собрались все мы, курили и болтали. Молодой Холлис, будучи в прекрасном расположении духа, проявил щедрость, бросив ему, как он полагал, шестипенсовик. Пес схватил монету и мгновенно улизнул под диван. Такая реакция была ему не свойственна, и мы принялись обсуждать такое необычное поведение. Внезапно Холлиса осенила мысль – он достал деньги и стал их пересчитывать.

– Черт побери! – воскликнул он. – Я бросил маленькому негоднику полсоверена. Эй, Малыш!

Но Малыш еще глубже забирался под диван, и никакие словесные увещевания не могли заставить терьера оттуда выбраться. Тогда мы прибегли к более жесткой тактике и вытащили его из-под дивана за шкирку.

Пес злобно рычал, крепко сжимая в зубах полсоверена. Сначала мы мягко уговаривали его отдать деньги. Потом предложили взамен шестипенсовик, что его, похоже, оскорбило – видно, он решил, что его приняли за дурака. Шиллинг и полкроны с раздражением отверг тоже.

– Не видать тебе, Холлис, полусоверена, как своих ушей, – сказал со смехом Гэдбат.

Все мы, кроме Холлиса, отнеслись к произошедшему с юмором. Холлис, напротив, пылал от негодования и, схватив пса, попытался вытащить монету из его пасти. Малыш, исповедующий принцип никогда не расставаться с добычей, вцепился в монету зубами. Почувствовав, что скромный доход медленно, но верно уходит от него, он сделал последнее усилие и проглотил монету. Та застряла у него в горле, и он начал задыхаться.

Нас охватил страх за собаку. Терьер был занятным квартирантом, мы его полюбили и не хотели, чтобы с ним что-то случилось. Холлис бросился в свою комнату и вернулся с длинным пинцетом. Мы все держали несчастного страдальца, пока Холлис пытался освободить его от предмета мучений.

Но бедный Малыш не понимал наших намерений. Он по-прежнему считал, что мы хотим его ограбить, лишив вечернего заработка, и сопротивлялся из последних сил. Эти усилия лишь загоняли монету глубже, и, несмотря на все наши старания, пес отправился к праотцам – еще одна жертва неразумной тяги к золоту.

Однажды мне приснился любопытный сон о сокровищах, который произвел на меня большое впечатление. В нем мы с другом – очень близким мне человеком – жили вдвоем в незнакомом старинном доме. Не похоже, чтобы кто-то еще здесь жил – только мы двое. Как-то, бродя по запутанным коридорам этого странного дома, я обнаружил неприметную дверь, а за ней потайную комнату. Там стояли окованные железом сундуки, и, поднимая одну за другой тяжелые крышки, я увидел, что все они полны золота.

После такого открытия я тихонько выбрался из комнаты, задернул плотнее перед дверью потертый гобелен и, крадучись, пошел обратно по темному коридору, поминутно со страхом оглядываясь. Ко мне подошел любимый друг, и дальше мы пошли вместе, рука об руку. Но теперь я был преисполнен к нему ненависти.